Гарри Поттер и древнее проявление (гет)

Для пути Посвящения магия — не выдумка досужих писателей и не шарлатанство. Это бесконечные возможности для самовыражения.

Из учебника Великих Учителей.

 

День своего шестнадцатилетия лично я окрестил днем гениальных озарений и нелепых оплошностей. Мой милый кот согласился только со вторым.

Нет, это же надо было…

Вначале догадаться попросить его о том, чтобы наложил на меня малюсенькую иллюзию, потому и долговременную. Для того чтобы скрыть не затянувшийся рубец на щеке. Странно, но на теле раны исчезли полностью.

Но вот потом… Так нелепо открыться перед Дамблдором. Я знаю, вида он не подал, но наверняка сообразил, что к чему. Так было всегда. Не договаривая ему что-то, он это чувствовал.

Но важнее всего, это был и день страшных тайн.

* * *

«И появился он ровно на его день рождения…»

Только пробили часы, возвестив о наступлении полуночи, как в дверь постучали.

Гарри прислушался. Конечно же, в эту ночь он не мог спать. Сидел на кровати и смотрел через окно на небо. На звезды, в ночную сказку. Там было спокойно, там было…

Тихо. В дверь постучали снова. Настойчивее. И вновь он не услышал шагов ни тетушки, ни дядюшки. А он умел их различать.

«Это за мной! По-видимому, услышать должен только я!»

Гарри лениво поднялся с кровати — не хотелось даже двигаться. Ночная умиротворенность ощущалась почти физически, и первозданная красота неба, свет от луны и звезд вливали новые силы — непривычное чувство, родившееся сегодня.

Он подобрал с подушки волшебную палочку, тоскливо оглядел свою необставленную комнату — задержал взгляд на сундуке. Все ли собрал?

— Остроух, пойдем, что ли, — бросил Гарри в темноту. Хоть он и не видел его, но прекрасно знал, что маленький друг здесь. — Постарайся быть бесшумным. Я знаю, твоя маскировка идеальна, но и среди нас есть сильные волшебники. К тому же, профессор Дамблдор. Не знаю, получится ли тебе скрыться с его глаз. Он видит даже сквозь мантию невидимку.

— М-м-р, не думаю, — послышался мягкий голос дьякота из пустоты. — Твой волшебник не сквозь мантию видит, а того, кто скрыт под ней. Это разные вещи.

— Ну, профессор Снейп…

— Мр-р, нет.

— Убедил, — спорить с дьякотом дело неблагодарное, — в путь. И все-таки я рассчитаю на твое благоразумие.

— Буду тих, как упырь на рассвете, — пообещал дьякот после непродолжительного смешка. — Ах, ты же не знаешь! Не волнуйся, мне будет все вновь.

Они спустились в гостиную. В дверь настойчиво и одновременно сдержанно продолжали стучать.

— Да, — Гарри, повернув замок, толкнул ее и повстречал героя сказок. На пороге стоял старый волшебник, облаченный в голубую мантию, с высокой остроконечной шляпой, на которой сияли звезды, в очках полумесяцах, но главное — у него была длинная седая борода.

— Здравствуй, Гарри.

— Профессор Дамблдор? — растерянно проронил Гарри. Он изумленно оглядел старого волшебника. С ног до головы. Вообще-то, он не предполагал, что за ним может зайти лично директор. Наверняка сейчас не найдется более занятого волшебника во всей Англии. Да, к тому же не думал, что его «жизненный проводник» решится так рано встретиться с ним, учитывая последний состоявшийся между ними разговор и то количество разбитых артефактов, как его результат.

Потому Гарри даже не улыбнулся, недоверчиво разглядывая посетителя и дивясь его наряду. К чему этот маскарад для детей?

— Это Вы? — Незаметно, по крайней мере, надеясь на это, он правую руку завел в рукав, нащупывая теплое древко.

— Смотря, кого ты имеешь в виду. Если того, кто подарил тебе на Рождество мантию невидимку, или того, в чьем мыслесливе ты видел разоблачение Крауча-младшего, то — да. Твои ожидания оправдались, это я. Альбус Дамблдор, — хрипловатым голосом закончил волшебник. Гарри тяжело вздохнул и опустил руку. — Впустишь в дом? — добавил гость, выждав паузу. — Хотелось бы выпить чайку с дороги, перед тем как мы отправимся в путь.

— Да-да, — исправился незадачливый хозяин, пропуская гостя вперед.

Директор, зайдя, первым делом внимательно осмотрелся. Но задержав взгляд на диване, решительно подошел к нему.

— Гарри, надеюсь, ты уже собрал свой чемодан? — поинтересовался старый волшебник, усаживаясь в мягкое ложе. — Уже как минуту, тебе шестнадцать лет, а я здесь за тем, чтобы отправить тебя в Пристанище [1]. Помнишь?

Он внимательно посмотрел на своего ученика, прищурившись против воли, словно пытался разглядеть ночью свет вдалеке в снежную пургу. Тот в свою очередь пытался избегнуть прямого зрительного контакта.

— Я сейчас, профессор, мои вещи в комнате, — Гарри хотел было подняться к себе и заодно обдумать, как себя вести при директоре. Пока он этого не знал и потому терялся под оценивающим взглядом из-под странных очков.

— Не утруждай себя, — улыбнулся старичок, опуская взгляд на стол. — У багажа ножки отрастут, авось, сам себя потащит. — Он достал палочку, и по воле взмаха на столе появились две чашки с ароматным чаем. У столика ожили ножки, и словно паук он подполз к дивану. — Присаживайся, Мерлин правый, кто гость, я или ты?

Гарри впервые за время встречи улыбнулся, усаживаясь напротив директора в кресло. Искренне улыбнулся.

— Ну, что же, — сделав первый глоток, начал Дамблдор, — ты, наверное, спрашиваешь себя, почему лично директор Хогвартса пришел за тобой. Да еще ночью! Не отвечай, вижу. Так вот, — и заговорщицки перешел на шепот, — я решил сделать первым тебе подарок. Ведь, признайся, уже не терпится применять магию? — Дамблдор кивнул на палочку, которую Гарри положил на стол рядом с блюдцем.

— Вне школы мне нельзя колдовать, — скептически отметил гриффиндорец. — Министерство за моими провинностями следит как ни за чьими другими…

— Ай-ай, Гарри. За два месяца, что ты отсутствовал в волшебном мире, там произошли поистине разные события. — Улыбка сползла с лица Гарри. Его мысли завертелись вокруг Волдеморта и тех непоправимых вещей, которые тот уже мог натворить. Но, словно этого не заметив, Дамблдор закончил:

— Новый Министр магии пересмотрел эти ограничения и решил разрешить колдовство общего применения для всех волшебников, достигших пятнадцати лет.

— Новый Министр?

— Гарри! Когда тебя политика интересовала больше твоего дня рождения? — шутливо изрек Дамблдор, а про себя отметил, насколько все-таки молодой волшебник немногословен. Говорит ровно столько, сколько необходимо. Ни слово больше. И эта вуаль холода и пустоты, оградившая совсем еще мальчика… Прошлый год здорово его изменил — внезапно осознал Альбус. — Обо всем ты узнаешь в Пристанище. Мы же говорили о моем подарке. Я думаю, что он тебе обязательно понравится. Я, словно добрый джинн, практически исполню твое желание.

— Я теряюсь в догадках, профессор, — Гарри развел руками и улыбнулся. Вот теперь улыбнулся по ситуации.

— Попроси меня обучить тебя заклинанию, которым ты очень хочешь овладеть. И в эту волшебную ночь у тебя обязательно получится.

— Вот так просто? — не поверил Гарри. Заступника он разучивал очень долго, и стоило ему это не одного обморока. К тому же, окклюменцию практиковал не меньше, но так и не добился результата.

— Конечно, не так просто. Мы можем только догадываться, какие магические силы переплетены в этом старом обряде. Тебе сегодня исполнилось шестнадцать лет, я очень старый и опытный волшебник, а потому — сейчас могу передать тебе частичку своего искусства. Этот обряд уже давно не применялся, потому забыт. Нам достаточно скрестить наши палочки. Искусство сотворения любого заклинания, которым владею я, передастся тебе.

— Любое? — Новость оказалась поистине волшебной. — Профессор, вы меня разыгрываете.

— Как можно, Гарри, как можно! Обязательно любое получится, какое только пожелаешь, — Дамблдор был искренне рад, когда увидел вмиг зажегшиеся волшебным сиянием глаза молодого волшебника. — Только не прогадай. Выбирай тщательней. Второго раза не будет.

Нет, Гарри прекрасно знал, чего хотел. Не раз он вспоминал перед сном свою последнюю встречу с Волдемортом, а потом и последующее сражение этого монстра с единственным равным ему магом. И тогда-то Дамблдор показал действительно удивительное искусство оживления неживого.

— Я бы хотел научиться оживлять статуи, профессор. Я до сих пор под впечатлением от золотой статуи колдуна, защищавшей меня от неминуемой гибели.

— Похвально, — оценил выбор старый волшебник. — Я ожидал чего-то подобное от тебя, не скрою. Потому был готов. Гарри, позволь тебе предложить очень похожее по назначению заклинание Imprecari daemon [2].

— Что это?

— Заклинание ангела-хранителя, способного оградить тебя от многих опасностей не хуже каменной статуи. Это высшая Светлая магия и Трансфигурация в одном котле. Мне будет спокойнее за тебя, если ты научишься этому заклинанию.

— Профессор…

— Да, Гарри?

— Научите меня тогда ему.

— Конечно, мой мальчик, конечно, — Дамблдор впервые за разговор назвал молодого волшебника так, но никакой реакции последнего не последовало. Старичок одной рукой погладил бороду: «очень хорошо», — а другую, в которой держал палочку, протянул над столом. — Скрестим наши орудия.

Гарри протянул свою палочку неуверенными движениями и, замирая, прикоснулся ею к бузиновому древку. На мгновение ему почудилась, как магические путы неразлучно связали две палочки, и приятное тепло разлилось по руке до самого плеча, на котором совсем недавно полностью исчез шрам от раны.

Все неприятные ощущения в руке, появившиеся после безрассудного путешествия в Лютый переулок, остались где-то позади, словно их и не было. Остроух еще утверждал, что причиной недомоганий в руке явилось вовсе не ранение, а Знак, получившийся у Гарри единожды. Дьякота это озадачило и испугало. Не должно быть так.

«Только, если… если ты не отдаешь частичку себя, чтобы обрести новую».

— Ну, вот, обряд завершен, — Дамблдор опустил руку. Улыбнулся в бороду. — Теперь не стесняйся, попробуй воспользоваться заклинанием. Нам обоим не терпится полюбоваться.

— И как мне это сделать? — Гарри все-таки еще не верилось, что вот, хлоп, и он овладел высшими чарами. Да не просто высшими чарами, а относящимися не к одному разделу магии.

— Подумай о каком-нибудь образе, предмете там, птице или животном, — здесь старый волшебник сделал еле уловимую паузу, — в общем, о том, под защитой чего или кого ты хочешь находиться. Взмахни палочкой, — красивым и элегантным движением продемонстрировал Дамблдор, — и произнеси магическую формулу: _i_m_p_r_e_c_a_r_i _d_a_e_m_o_n. Если не получится, не огорчайся, попробуй другой образ. Обычно у каждого волшебника Хранитель свой и настолько индивидуален, и знаком ему, что выбирается быстро. Давай, Гарри, пробуй! Помни, сегодня волшебная ночь.

Гарри на мгновение закрыл глаза, стараясь как можно подробнее представить своего потенциального хранителя. Ему даже не пришлось долго раздумывать и сильно стараться, в подробности представляя его.

— Imprecari daemon, — прошептал Гарри, слегка неуверенно взмахивая палочкой, повторяя движения старого волшебника. Но чары заработали как надо. Вместе с сиянием, вырывающимся из палочки, он ощутил, какая радость наполняет его. Да, вот, что ему не хватало. Волшебства: светлого и доброго.

Два мага зажмурились от яркого сияния, заполнившего гостиную. Но даже сквозь закрытые веки видели, как контрастные цвета быстро сливаются в одну форму. И когда сияние спало, они посмотрели на волшебное создание, материализовавшееся рядом со столом. Огромное, величественное…

— Какой красивый! — вырвалось у Дамблдора.

Гарри лишь недоуменно хлопал глазами, рассматривая величественного магического двойника дьякота. На такое молодой волшебник не рассчитывал. Его хранитель мало того, что ничем не отличался от оригинала, так еще и шерсть переливалась серебряным сиянием. Чистым, словно солнечные лучи играли в ручейке горного родника, и нежным, как рассветное небо. И был гораздо крупнее, сопоставимым с анимагическим образом отца, являющимся как Заступник.

Хранитель был неотразим, грациозен и грозен. Старый волшебник прав: ночь волшебная.

— И как мне им… — слегка дрожащим голосом начал Гарри, — как мне его контролировать?

— Он подвластен твоим мыслям, Гарри. Но, в любом случаи, он будет защищать тебя от любой опасности. Ты вызвал удивительное создание. Так вот он, каков гость, повстречавшийся тебе в начале лета. Я прав?

— Да, — прошептал Гарри, пытаясь скрыть волнение в голосе. Где-то рядом находился этот самый гость, который на самом деле прожил с ним под одной крышей уже два месяца.

— Потрясающе, потрясающе. Вижу, на тебя он произвел впечатление, — не уставал нахваливать Дамблдор. — Но пока отпусти его. Хозяева дома нас не слышат, но вот то, что творится в их гостиной, могут и увидеть. Но какой все-таки красивый!

Гарри сосредоточился на мысли: «Отдыхай, Остроух», — и Хранитель исчез, погрузив комнату в привычный полумрак.

— У тебя получилось сильное заклинание, — похвалил директор. — Но практикуй его, может статься так, что после этой ночи оно будет не так легко чароваться, — в глазах старого мага заплясали таинственные огоньки. — И пусть проведенный обряд будет нашим маленьким секретом. Мне не терпится услышать впечатления профессора Макгонагалл!

— Буду нем, как рыба. — Гарри самого уже заинтересовал взгляд Гермионы, которым она его одарит, когда увидит, чему научился ее друг. А он обязательно продемонстрирует ей. Главное, дождаться подходящего случая.

— Тогда нас ничего не задерживает здесь, — промолвил Дамблдор, поднимаясь с дивана. Чашки со стола исчезли, а Гарри так и не притронулся к чаю. — Хотя, мне словно бы показалось, что вон тот конверт, — он указал на тумбочку, на которой около вазы что-то белело, — попросился к тебе в руки. — Старый волшебник взмахнул палочкой. И, правда, теперь рядом с Гарри лежал конверт, подписанный рукой тетушки: «Для Гарри».

— Что же ты, открой его, — подбодрил старичок вмиг растерявшегося ученика из своей школы.

Молодой волшебник неуверенно вытащил из конверта поздравительную открытку с изображением сказочного хоббита. На другой стороне, посветив себе концом палочки, он прочитал, судя по почерку, написанное неуверенной рукой послание от тети:

«Гарри…

Я знаю, что завтра, проснувшись, не увижу тебя. И внутреннее чувство подсказывает мне, что не увижу больше никогда.

Знаю, что ты думаешь о нас, как о твоих опекунах. И догадываюсь, что ты думаешь лично обо мне, как о сестре твоей мамы.

Потому, хоть не надеясь ни на что, все-таки прости.

С днем рождения тебя. Желаю, чтобы впереди тебя ждала более светлая дорога. Иди по ней, не оглядываясь назад».

Глаза предательски защипало. К горлу подкатил комок. Но подняв на директора отяжелевший взгляд, Гарри старательно ровно и спокойно произнес:

— Профессор, нас больше ничего здесь не задерживает. Я возвращаюсь домой.

Но долгий предстоял этот путь.

* * *

Они стояли недалеко от дома. Округа купалась в низком и густом тумане, в котором силуэты волшебников теряли очертания, словно растекались кляксой на пергаменте.

Фонари не горели.

Гарри больше всего интересовало в данный момент, каким образом профессор Дамблдор перенесет его на Гримунд Плейс, и кого первым он повстречает в доме — не известно по чьей причине убитого, но известно кем — крестного.

Тут старый волшебник к месту поинтересовался:

— Гарри, хочу спросить, тебе еще не приходилось трансгрессировать?

— Нет, что вы, — удивленный вопросом промолвил он, — это тема только этого года, а сдать экзамены можно лишь после совершеннолетия.

— Гарри, я в курсе, — деланно отметил Дамблдор. — Мне важнее знать, тебе с кем-нибудь приходилось трансгрессировать? Я не припоминаю.

— Нет, а можно? И не будет противозаконно?

— Не будет. Опытный маг всегда может переместить с собой одного или два человека. Главное, чтобы они держались за него крепко.

Гарри внутренне взмолился к дьякоту, в надежде, что тот рядом и понимает, что нужно делать, чтобы последовать за ними. И, услышав в голове тихое «не беспокойся», поспешил спросить у директора:

— Вы хотите меня трансгрессировать прямо на Гримунд Плейс?

— Не совсем, — старый волшебник внимательно осмотрелся по сторонам, словно в чем-то сомневаясь. — Точнее, не сразу в Пристанище. Ты не против одной небольшой прогулки? — спросил он, и Гарри понял, что директор сильно занервничал. Ему показалась, что даже сгусток тумана, окутавший его, задрожал, словно руки у старика. — Я хотел, чтобы ты кое-что увидел и выслушал меня.

Гарри непроизвольно сжал зубы и нахмурился. Ту волшебную атмосферу, которую создал директор, разом развеяло. Гриффиндорец еще раз проклял себя за свою доверчивость. Как он мог забыть, что директор не делает ничего просто так. Рассказывая в подробностях свою историю дьякоту, он многое понял и переосмыслил. Многие поступки окружавших его людей теперь имели двойное дно.

— Это куда же ночью мы отправимся? — глухо спросил он.

— В одно место, которое связано с Волдеморотом и из-за которого тебя на страницах волшебной периодики называют Избранным.

Выжить в битве суждено лишь одному…

Гарри поежился, по спине пробежала волна озноба, и крепче сжал палочку. Посмотрев на профессора взглядом «Зачем вы об этом сейчас», произнес:

— Вы хотите сказать, что миру стало известно содержание Пророчества? — Гарри хорошо понимал, что такого витка в собственной судьбе он не выдержит. И очень взволновался.

— Нет, это исключено. Пророчество разбито, и о полном содержании в этом мире знают только два волшебника. И оба они стоят здесь, посреди маггловской улицы, скрытые под покровом густого тумана. И один из них ждет ответа на свой вопрос, — напомнил Дамблдор.

— Надолго мы? — не сдавался, словно на зло, Гарри.

— Раньше, чем запоют первые петухи, мы вернемся, — старый волшебник слегка нахмурился. Очевидно было, что сомнения и перемены в молодом волшебнике его взволновали. А притронуться к его разуму боялся. Северус в силу своей предвзятости мог недооценивать способности мальчика к окклюменции. А вконец портить шаткие доверительные отношения необдуманным порывом — непростительно. Гарри смог бы почувствовать контакт и… Понять. — Но если хочешь, мы можем отправиться туда не сейчас. Просто, мне кажется, тебе будет легче узнать об этом прежде, чем ты вернешься в мир волшебников.

Гарри вздохнул, все прекрасно поняв.

— Хорошо, профессор, поступайте, как знаете. В конце концов, вы всегда так делаете.

— Гарри, мне не хочется на тебя давить… — слова гриффиндорца резанули скальпом хирурга.

— Профессор Дамблдор, давайте покончим совсем этим поскорее. Вы уже обронили мысль о какой-то тайне, как-то связанной с Волдемортом, а значит и со мной, и я уже не усну, пока все не услышу. Вы же знаете мой характер. Что я должен делать?

— Крепко ухватись за мою руку, — Дамблдор смирился с тем, что молодой волшебник проявляет рьяную независимость. — Палочку держи при себе. Я не жду нападения, но сейчас нет безопасных мест. Разрешаю применять любое заклятие, в случаи чего. По твоему усмотрению.

— Любое? — осторожно переспросил Гарри. Крепко ухватился за руку директора. Почувствовал, как к его ноге прижалось пушистое тело Остроуха.

— Со мной любое, — коротко пояснил Дамблдор. — В путь.

Гарри почувствовал, что пустота, которой его встретил в памятный день Астрал, снова наваливается. Но теперь его безжалостно впихивали в этот черный провал. А потом также безжалостно вывернули наружу, словно переживали и выплюнули.

Он открыл глаза, которые рефлекторно зажмурил от нахлынувших чувств. Поднялся с колен, на которые рухнул, когда потерял опору в руке профессора Дамблдора. Тот стоял, как ни в чем не бывало, и добродушно посматривал на парня.

— В первый раз всегда непривычно. Никто не в силах устоять на ногах.

— Да, непередаваемые ощущения, — проворчал Гарри, соглашаясь с оценкой. — Я в порядке, но можно и предупредить заранее.

— Для первого раза ты справился очень хорошо. Многих выворачивает сразу. Но потом одни находят в трансгрессии удовольствие, другие — забывают о ней, а есть и те, для которых это необходимость.

— Явно…

«Оглянись лучше, дурень», — прервал Гарри голос в голове. «Я, боюсь, дела твои еще хуже, чем ты сам думал».

Гриффиндорец осмотрелся. Местность, где поджидали новые тайны, оказалась совсем неказистой. Небольшая долина, окруженная сплошным кольцом густого леса, была залита холодным лунным светом. Над макушками исполинских великанов назидательно возвышались находящиеся где-то там, вдалеке, силуэты гор. Вот все, что можно было отметить тут ночью.

«И что тут необычного?», — подумал он.

«Рррр-р, присмотрись!»

— Присмотрись, — внутренний голос и директора слились. Старый волшебник указал рукой куда-то к подножию леса, где особенно плотно столпились тени от высоких деревьев. Гарри присмотрелся и различил в темном омуте силуэт еще более чего-то черного, нежели стволы лесных гигантов. Столбы, много столбов… — Там развалины старого замка.

— Замка? — заинтересованно спросил Гарри. Пристальнее присмотрелся, развалины ему показались теперь еще более таинственными. Ему почудилось даже, что он видит башню, возвышающуюся посреди них.

— Да. Прежде давай разведем костер.

— А мы не подойдем поближе?

— Нет, — очень строго сказал старый волшебник, — никогда нельзя приближаться к древним развалинам магических сооружений. Особенно по ночам. От этого места за три версты разит бедой.

— Я ничего не ощущаю, — вслух отметил Гарри. — Что мы тут тогда забыли?

— Всему свое время, молодой человек. Давай, помоги мне — наберем сухих веток. Тремудрый турнир показал, что призывным заклинанием ты владеешь хорошо.

Они несколькими взмахами своих палочек подозвали сухие дровишки и сложили из них костер. Огонь радостно затрещал, стреляя яркими искорками в ночное небо. Заметно потеплело.

Два волшебника сели у костра напротив друг друга, наблюдая за тем, как отражается огонь в глазах.

— Ты спрашивал, — между тем начал Дамблдор, — почему я не хочу приближаться к этим развалинам. Так вот, это тебе сейчас в ночной мгле видится ровная дорожка. На самом деле — обманчивое восприятие. Я был там однажды, давно уже. Но я чуть не сломал ногу, не подвернул шею, чудом избежал обеденного стола дикого вурдалака, по счастливой случайности выкарабкался из ветвей оживших деревьев. Они там повсюду. Кольцо мертвых, почерневших исполинов. Какая-то неведомая сила сделала их крепче камня и не дает сгнить, вселила злую волю. Кажется, ничего не забыл, — подытожил он. — Это место не хочет быть найденным. Сюда очень сложно трансгрессировать. Выбраться отсюда пешком невозможно, если только по воздуху. Но повторно найти его сверху не получится. Даже сейчас я не могу сказать, что мы в безопасности. Будь настороже. Я бы никогда не позволил тебе здесь оказаться, будь это не настолько важно.

Гарри бросил взгляд на развалины. Его пробрало. Как он мог сразу этого не увидеть. Лес вокруг них был мертв. Ни шелеста листьев. Ни шороха от ночных обитателей. Ни стрекотания светлячков. Словно на всем висело проклятие безмолвия. Только треск от разгоравшихся поленьев.

И эти величавые останки, окруженные столбами-деревьями, казались теперь еще черней.

— Зачем мы здесь? — Гарри не узнал своего голоса. Он вздрогнул.

Взгляд светлых глаз, чуть оттененных от отблеска в них пламени, впился в лицо парня. Брови старого волшебника изогнулись. Голос прозвучал едва слышно, но отчетливо:

— Потому что это место нашел именно Волдеморт.

Гарри снова вздрогнул. Наверное, впервые в жизни на слух это имя для него прозвучало устрашающе.

— Зачем оно ему?

— Здесь он смог обрести недостижимое, осуществить свое безумство. Ему удалось обмануть природу.

— Бессмертие… — прошептал Гарри.

— Да, отважный мальчик, ты абсолютно прав.

— Почему… почему вы не сказали это тогда… когда… когда… — Гарри так и не смог закончить вопрос.

— Ты потерял своего крестного, — закончил за него Дамблдор. — Потому что тогда я сам не понимал до конца. Теперь же в моей голове мозаика сложилась полностью. Благодаря тебе.

— Мне? Но как? — Гарри перестал ухватывать логику повествования.

— Когда ты смог перебороть Волдеморта в себе. Тогда я окончательно понял, почему вас связало Пророчество и как ему удалось добиться бессмертного существования в мире живых. — Теперь окончательно растерянный мальчик смотрел на директора. Тот закончил:

— Ему удалось разделить свою душу на части и вложить их в бессмертные [3] и черные создания. Его существование неразрывно связано с ними.

Гарри опустил взгляд. Сглотнул. В горле у него пересохло. Костер стал неприятно сказываться на коже лица: слегка подсушилась и натянулась. Ему вновь пришлось проглотить комок, чтобы вернулся голос.

— И вы знаете, что это за создания?

— Вот, — Дамблдор взмахнул палочкой. Над костром пролетел пергамент и лег прямо в ладони Гарри. — Это тот кусок текста, который мне удалось расшифровать. Он был выбит на одном камне внутри этих развалин.

Гарри заглянул в листок и не смог прочесть написанного. На желтом пергаменте были начерчены семь символов. Он поднял взгляд на старого волшебника. Тот только этого и ждал:

— Древние, как мир, руны. И значат они: царь, пленник, неживой, иной, принцесса, никто, враг. — Наступило молчание. Потом он тихо добавил: — Число семь. Магическое. Седьмые сыновья видят то, что не видят другие — дар и проклятие одновременно. Седьмые дочери — девы, отмеченные проклятием вейл. — Гарри поднял взгляд. — А вот душа, разделенная между семью созданиями, открывает безграничные возможности волшебнику.

— Профессор, я не понимаю… Что это за черные создания? — Гарри из названий не мог понять, кого из этого списка можно вообще отнести к волшебным существам.

— С одним ты встречался и даже уничтожил. Василиск Салазара — бессмертный царь-змей.

Гарри недоуменно захлопал глазами:

— А остальные?

— Сейчас с полной уверенностью я могу сказать еще про одного.

Гарри почувствовал, как сердце пропустило удар.

— Враг — это ты, — взгляд Дамблдора, наконец, дрогнул. Он его отвел от лица парня. И, не смея снова смотреть на молодого волшебника, закончил:

— Ты из этого списка бессмертных, появившихся в этом мире. Это последнее, что я хотел тебе рассказать. Больше мне ничего неизвестно.

И впервые Гарри подобрал слова для своей ненормальности. Он просто не человек.

____________________

[1] Пристанище — одно из жаргонных названий штаба Ордена Феникса, располагающегося в родовом доме Блэков.

[2] Imprecari daemon, — с латинского это вроде должно означать «Воззвать к ангелу-хранителю». Не силен. В немецком или английском — другое дело.

[3] Бессмертные — не означает неуязвимые.