История, рассказанная леди Соней (джен)

В Лондоне всегда шел дождь.

Всегда — это значит всегда.

Мелкие бесконечные капли моросили с низкого серого неба, оседали на домах, плащах торопливых прохожих и куртках портовых рабочих. Всё вокруг в старом, промокшем насквозь городе казалось серым, ржавым и слегка унылым, словно дождь смывал яркие краски.

Стоящая на причале Энн натянула очки, подняла голову, услышав отдаленный рокот. Дирижабль, похожий на гигантскую пузатую рыбу, медленно плыл в вышине, почти зарываясь в облака.

Все-таки хорошо было оказаться дома, несмотря на то, что до него, зажатого между старым обветшалым зданием Адмиралтейства и не менее выцветшим портовым складом, было идти еще добрых минут десять.

На причале остался мокнуть лишь нервно поглядывающий на карманные часы Джон. Он то и дело стирал со стекла капли затянутыми в щегольские перчатки пальцами и нервно посматривал на дорогу, переступая с ноги на ногу. До прибытия кэба было еще несколько минут — если они доберутся вовремя, конечно, — но он уже готов был считать, что кэб опоздал.

Проходивший мимо Заяц хлопнул низкорослого друга по плечу, прощаясь, и они с Энн, прихватив Шляпу, бережно прижимавшего к груди ящик со своим добром, направились вверх по улице. Энн по дороге крутила головой, выискивая, не пробежит ли мальчишка-разносчик газет. В плаванье приходилось обходиться без свежей прессы, что изрядно раздражало девушку.

Мальчишка встретился у самого дома, напротив паба «Пьяная Шляпа», где пристроился под козырьком, надеясь распродать оставшийся товар до вечера, который был, в общем-то, уже вот-вот. В приличных домах в такое время уже собирались пить чай. Монетке, кинутой Энн, он обрадовался, как чуду.

— Спасибо, сэр!

Энн кивнула и спрятала газету под испачканную машинным маслом куртку, чтобы не промокла за оставшиеся пару ярдов.

Вывеска в виде котелка над дверью лавки покачивалась с тихим, почти мелодичным скрипом. Девушка рассеянно подумала, что смазать бы её, да толку... Дождь все равно всё смоет. Поэтому она тут же выкинула эту мысль из головы, пока Заяц возился с ключами, а Шляпа разве что не приплясывал: ему не терпелось отнести ящик в подвал и поглядеть, не напутали ли поставщики опять со списком.

Такого еще не бывало, но это же Шляпа. Вечно чудит.

Вот и сейчас он рванул вперед, чуть не запнувшись о порог.

— Осторожней, дядя! — крикнула ему вслед Энн, слыша, как он почти ссыпался по лестнице вниз, и пошла наверх, на переделанный из чердака жилой этаж.

Вообще, Шляпа действительно приходился ей каким-то там дядей. Двоюродным, а то и более дальним. В тонкости семейной истории Энн не вникала, хотя бы потому, что сама была приемным ребенком.

— Соня, на ходу же засыпаешь, — по-доброму укорил Заяц, проходя мимо остановившейся у вешалки девушки.

— Поэтому сегодня готовлю не я, мистер, — снова взяв официальный тон, сказала Энн и, зевнув, почти жалобно поинтересовалась: — И кстати, в доме найдётся хоть немного мармелада?

В ответ на это Заяц сунул ей в руки банку, где на дне притаилось несколько кусочков лакомства. Шляпа, по счастью, до них не добрался: не то забыл, не то побаивался, что девушка, не обнаружив сладкого, возьмет что-нибудь увесистое. Силой маленькая с виду Энн обделена не была. Попробуй тоненькими, как у всяких там леди из высшего общества, ручками гаечными ключами поорудуй!

Заяц уже громыхал дверцей металлической печки, закидывая туда уголь. Энн, сладко зевнув, ушла переодеваться за потрепанную ширму и, вернувшись в чистом, комочком свернулась в своем кресле, пристроив на коленях банку.

Кресло на самом деле затыкало дыру в углу дома. И, наверное, так и было бы вечным источником простуды Шляпы, если бы Энн не облюбовала его, попутно основательно законопатив все щели. Ещё одним нововведением стал самый настоящий электрический корабельный фонарь, привинченный к стенке и включавшийся с помощью приделанного девушкой шнурка. Вообще фонарь предназначался для «Чайника», но она просто побоялась, что его тут же украдут, и нашла хорошей вещи другое применение.

Вот и сейчас, дёрнув за шнурок и закинув в рот кусочек мармелада, она в жёлтом, почти масляном свете развернула отпечатанные дешёвым слепым шрифтом страницы «Таймс». Там было мало интересного. Взрыв парового котла старой угольной баржи у Грин-Роуд, унёсший с собой четырёх членов команды и чьи-то нехитрые капиталовложения, прогоревшие за время, затраченное на очистку канала от затонувшего судна. Очередная партия реликвий из Египетской колонии, включавшая каких-то знаменитых мумий.

На этом месте Энн неодобрительно фыркнула. Истинные англичане покоятся в старой доброй земле, а не лежат невесть где, обмотавшись бинтами. Но куда хуже, по её мнению, были те, кто ходил на это посмотреть. Да ещё и платил деньги, сравнимые с четвертью её недельного жалования. Куда только катится старая добрая Англия!

Дальше шёл большой разворот последних биржевых новостей и не менее скучное жизнеописание похода принца Кристофера, в очередной раз занявшегося какой-то сомнительной деятельностью, не одобряемой Королевой-матерью и Парламентом. На этом месте дожевавшая мармелад Энн окончательно погрузилась в полудрёму, убаюканная стуком дождя, привычным свистом ветра за тонкой дощатой стеной и пощелкиванием разгорающегося угля в печке.

Разбудил её Заяц с тарелкой бутербродов и большущей кружкой чая. Поставив кружку на широкий подлокотник, он ушел. Стучал нож — это Шляпа вдохновенно резал бутерброды и для них, первую партию, как было заведено, отдав девушке.

— М-м-м? — она с трудом разлепила глаза, потом, положив банку и газету на пол около кресла, понадежней пристроила на коленях опасно покачнувшийся поднос. — Благодарю... А почему на тебе всё ещё эта шляпа?

— Эта шляпа просто восхитительна! — шляпник особо смачно впечатал нож в порядком порубленную доску. — Еще более восхитительна, чем чай!

— О? Если даже больше, чем чай, то я просто должна её примерить, — улыбнулась Энн, жуя бутерброд и с любопытством глядя на всклоченную рыжую голову. Вьющиеся волосы торчали из-под цилиндра во все стороны, делая и без того непривычный фасон совсем чудаковатым. Особенно забавляла зелёная лента, повязанная над самыми полями. Воткнутые в нее булавки точно были дополнением нового хозяина.

Вернувшийся снизу Заяц ухмыльнулся, одним движением сграбастал цилиндр и напялил себе на голову. Поглядел в стоящее у стены потрескавшееся зеркало, которое убрали из лавки. Для этого ему пришлось даже чуть-чуть наклониться, хотя зеркало было довольно высокое.

— Так же глупо, как смазывать двигатель сливочным маслом, — постановил он.

— Но это было масло высшего сорта! — встрепенулся Шляпа, как-то раз предложивший такое племяннице. И только после этого заметил пропажу.

— Верни шляпу!

Вместо этого цилиндр перекочевал к смеющейся Энн.

— Что вы тут творите? — недовольно спросил пришедший отчаянно ежащийся Джон, которого и впускал Заяц.

— Примеряем, — невозмутимо ответила Энн и одним пальцем приподняла съехавший на самый нос цилиндр, который был ей безнадежно велик. Заяц услужливо снял зеркало со стены, чтобы не сгонять ее с насиженного кресла. Собственный дурацкий вид развеселил девушку ещё больше, поэтому она вернула шляпу ему.

— Глупости, — заявил Джон, потирая озябшие руки, стоя у самой печки.

— Глупости?! — возмущенно вскрикнул Шляпа. — Не большая глупость, чем твой скучный котелок!

И цилиндр тут же был нахлобучен на голову опешившего Джона, которого под руки подтащили к зеркалу.

— У меня нет времени на ваши глупости, — вяло отбивался тот, — Я опаздываю... спать!

— Неисправим, — невольно хихикнула Энн.

Её уже снова клонило в сон. Весьма долгий день, полный далеко не женского труда, вместе с набитым желудком и тёплым креслом — вот лучшее сочетание для сна. Как и постоянно стучащие по стеклу тяжёлые капли дождя. Зевнув и расправившись с остатками своего ужина, Энн сделала над собой усилие, отнесла посуду, а затем вновь свернулась в кресле с газетой. Она постаралась осилить историю о последних похождениях принца, как-то связанных с Египтом и каким-то привезённым из графства с глупым названием котом. Но, не дочитав, заснула.