Эва (гет)

Я смотрел на Джинни, лежащую на больничной койке, и не мог поверить, что это произошло со мной, с нами. Неудачный маневр, на мгновение утраченная сосредоточенность, неверно оцененная обстановка — и вот уже она падает с высоты. Достаточной, чтобы умереть, но слишком малой, чтобы помощники судьи сумели подхватить ее страховочными заклинаниями. Я едва сам не разбился, ринувшись за ней со зрительских трибун в стремительном прыжке аппарации, не чувствуя перегрузок, не обращая внимания на ступни, отозвавшиеся резкой болью, когда я спрыгнул на землю. Я подбежал к ней, не зная, что сделать, как помочь, не навредив еще больше неумелыми действиями, а в голове билась непонятно откуда взявшаяся мысль: «Это моя вина!»

Вокруг суетились люди, кто-то отправил Патронуса в Мунго, кто-то бежал к нам через все поле, игроки «Холихедских Гарпий» спускались с неба, отбрасывая метлы и собираясь вокруг. И на всех лицах я читал только скорбь и жалость. Я ненавидел их всех за это! Еще не разобравшись толком, что произошло, они уже оплакивали Джинни!

Все пытались помочь или делали вид, что помогают, и только я стоял на коленях у залитого кровью тела любимой девушки, не веря своим глазам. В тот миг мир сузился до бледного личика Джинни.

Таким он остается и по сей день.

Приборы, следящие за жизненными показателями, сложные заклинания, вплетенные в ауру Джинни, все лучшее, что было в двух мирах, маггловском и магическом — все это сейчас измеряло частоту пульса, уровень лекарств в крови и кислорода, поддерживало ее дыхание и сердцебиение, следило за ее жизнью или, вернее, за тем, во что ее жизнь превратилась. Все переломы, разрывы органов, ушибы были давно залечены, тело Джинни было в норме, но ее душа не хотела или не могла вернуться назад. Маггловские приборы, показывающие уровень мозговой активности, были беспощадны: моей жены не было в этом красивом, заново воссозданном, юном теле. То, что составляло ее суть, ее душу, ушло, и никто не мог гарантировать, что она вернется.

И, несмотря на все прогнозы врачей, я не мог не проводить все свое время рядом с ней, полубезумный от надежды и неизвестности. Я держал ее за руку и молился. Неумело, адресовывая неизвестно кому крик души. Но если бы кто-то был там — он бы меня услышал. Я молился всем силам нашего мира, добрым и злым, я обещал невозможное, посылал угрозы и проклятия. Если бы кто-то был там, он бы уже оглох от моих криков. Вот только был ли там хоть кто-то?..