Пчелось (джен)

Перед тем как Пину уйти, звери поймали сошедшего с ума друга и привязали его к стулу. После чего порядком измотанный Пин помчался к Совунье, а Копатыч полез в кладовую за чем-нибудь холодным, чтобы прижать к уже налившемуся черным фингалу.

— Вот же ж чертяка лягавшаяся! — тихо бурчал он себе под нос, возвращаясь в комнату и присаживаясь на стул напротив связанного друга. — И что же это, родной, с тобой такое приключиласи? — грустно поинтересовался Копатыч.

— Бж-ж-ж! — Лосяш, который не Лосяш, дёргался в путах, зло скалился и пытался укусить медведя, да верёвка была коротковата.

Лосяш, который Лосяш, раскрыл крылья и задумчиво посмотрел на стол.

«Эти насекомые делают это каждый день. Чем я хуже?» — подумал он и взлетел — неуклюже, как и во всём остальном.

— Ох! А ты как сюда попала? — удивлённо произнёс Копатыч, наблюдая за каким-то неуклюжим полетом пчелы по комнате.

Летать было намного сложнее, чем Лосяш предполагал. Он сделал неровный, рваный круг над столом и, не удержавшись, упал на него. К несчастью, на этом столе стояла банка с мёдом, и пчелось упал прямо в неё. Крылья тут же слиплись от мёда. Лосяш забарахтался, но мёд был слишком липким, и он стал тонуть.

Когда пчела упала в мёд, Копатыч тут же подскочил со своего места и поспешно вытащил ее из сладкого плена.

— Глупая! — снисходительно-весело произнёс он, осторожно ссаживая спасенную на стол. — Это ж тебе не нектар. Хе-хе! Посиди покуда здесь, потом к подружкам отнесу. У меня вон какая беда произошла сегодня-то. Лосяшик захворал. Может, из-за меня он… этова? Я же играть с ним утреча отказался… Как думаешь, родная?

— Боже, друг мой недогадливый! Ещё бы я болел из-за таких… — Лосяш осёкся. Ну да, не болел — но бомбил знатно. Было бы из-за чего, как говорится. — Слушай, Копатыч, — произнёс он, сев на столе. С крыльев стекал мёд. — Я, конечно, изменился, но неужели ты совсем не видишь, что моё тело ведёт себя как пчела? Вспомни улучшайзер, дружище, прошу тебя!

Копатыч с любовью наблюдал за пчелой, иногда беспокойно поглядывая на Лосяша.

— Знаешь, это, наверное, странно, но иногда мне кажется, что ты пытаешься мне что-нить сказать, — произнёс наконец он. — Ха-ха! Это как барашек наш когда-то в гусеницу-то превратился и разговаривал с нами. Здорово мы тогда поволновалиси, укуси его червяк!

— Да! Да! — Лосяш возбуждённо шевельнул крыльями, стряхивая с них мёд. — Правильно, Копатыч! Вспоминай! Это снова улучшайзер! Ну же, скажи это…

— …Но Лосяшик не Бараш же! Он у нас шибко умный, энтот… Лосяш. Учёный! Он никогда так… эм… неумно не поступит! Точно! — С этими словами Копатыч вновь вернулся на свое место.

Лосяш смачно выругался. А что? Его всё равно никто не понимал.

— Эх Копатыч, Копатыч… — он прошёлся по столу, размышляя, как бы донести информацию до медведя.

А что, если… Точно!

Лосяш подбежал к пятну мёда, который остался после того, как Копатыч вытащил его из банки, обмакнул передние лапки и принялся кружить по столу, рисуя то, что произошло с ним за утро.

— Копатыч! Копатыч! — позвал он, когда закончил. — Посмотри сюда!

— Дора, шо-то ты сегодня нервная какая-то, — Копатыч нахмурился. Подойдя к столу, он поднял пчёлку на лапу и осторожно погладил её пальцем. — Лапки ещё мокрые? Иди-ка сюды! Вот, так лучше? — осторожно обтерев насекомое и липкий от меда стол, медведь отнёс пчелу на подоконник и открыл окно, что бы она, в случае чего, вылетела наружу.

Как-никак Дора была не просто пчелой, а пчеломаткой! Поэтому держать её дома не стоило.

— Да что ж такое-то, а!!! — Лосяш топнул лапкой. Собрав с горшка, стоящего на подоконнике, немного земли, он выложил свой рисунок комками земли и снова позвал Копатыча, надеясь, что в этот раз тот окажется сообразительней.

Копатыч вздохнул. Тут с Лосяшем беда, а ещё Дора чудит. Озарение для Копатыча пришло столь внезапно, что он аж выругался.

— Забодай меня Лосяш! Как же я раньше не догадалси! Сейчас, дорогая, сейчас! Боже, как же я не понял-то сразу! — подскочив со своего места, Копатыч забегал по комнате в поисках чего-то. Нацепив на себя костюм пасечника, он осторожно взял пчелу на лапу и пошёл на улицу, оповестив Лосяша, что скоро вернётся. — Ты ж… это… наверное, новых деток хочешь сделати! Сейчас, родная, я отнесу тебя к твоему домику! Сейчас! — с этими словами он направился к пасеке. — Пущай хорошие детки будут, сильные, быстрые! Как их мамочка!

— Что? Стой! СТОЙ! — Лосяш завырывался.

Копатыч снова его не понял! И, кажется, задумал решить проблему радикально, просто отнеся его в улей. С пчёлами! Конечно, Лосяш не был уверен, что те нападут на него — в конце концов, сейчас он был их пчеломаткой, по крайней мере, именно это имел в виду Копатыч. Но и полной уверенности в своей правоте не было.

— Извини, Копатыч, но я пас! — Лосяш всё-таки вырвался из лапы Копатыча. С силой взмахнув крыльями, он взлетел и неуклюже перелетел куда-то в траву.

— Ох, Господи! — взвыл Копатыч, — Что сегодня за напасть такая?! Сначала Лосяш, потом Дора! О, Ёжик! Ёжик, подь сюды! — окликнул медведь, заметив колючего друга, ловящего сачком бабочек. — Можешь помочь?

* * *

— Дело очень серьезное! Не подвели меня, пожалуйста! — закончил объяснять Копатыч, — Я же могу на тебя положиться?

— Ага, — кивнул Ёжик.

— Ну и славненько! Вот тебе банка, — протянув ежу банку, Копатыч поспешил к дому.

Ёжик поправил очки и стал тихонько подбираться к пчеле, держа наготове сачок.

— И ты, Ёжик, — глядя на него с расстроенным покерфейсом, протянул Лосяш.

Слетев с травинки, на которой сидел, пчелось, худо-бедно сжившийся с крыльями, перелетел на тыкву Копатыча. Оттуда открывался более полный обзор на окружающую среду.

«Мне нужно как-то показать, что я не какая-то там Дора, а самый настоящий Лосяш!» — подумал он.

— Объект покинул базу, — тихо проговорил Ёжик в игрушечную рацию и стал осторожно приближаться к своей цели, а именно, к пчеле.

— Подруга, ты чаво здесь делаешь? — донеслось позади Лосяша, который пчела.

— Ай! Кто здесь? — Лосяш подскочил и чуть было не упал с тыквы, но в последний момент успел схватиться за листик.

Позади оказалась пчела.

«Какой-то я нервный стал уже, галлюцинации мерещатся, — подумал Лосяш со вздохом. — Пчёлы же не говорят, это ненаучно…»

— Это я, Мила, — ответила пчела, продвигаясь к подруге ближе. — Не узнаёшь, что ли?

— Этого… не может… быть… — Лосяш так и сел на тыкве. Гладкая поверхность отнеслась к этому недружелюбно, что помогло пчелосю избежать сачка Ёжика.

Он упал на землю и поспешно заполз под какой-то колючий куст.

«Говорящие пчёлы… Нет, я сплю. Это просто сон… Да, это сон! Сейчас я закрою глаза, а когда открою — сон закончится, и я окажусь дома!» — Лосяш зажмурился, а потом очень осторожно приоткрыл глаза.

Ёжик быстро среагировал и поспешно накрыл пчелу сачком.

— Объект пойман! Миссия выполнена! Ура! — радостно произнёс он, осторожно пересаживая пчелу в банку и направляясь к дому Копатыча.

* * *

— Так, из рассказа Пина я ничего не поняла, поэтому прошу повторения, — сурово заметила Совунья, располагая на столе Копатыча всю свою аптечку. Пингвин отсутствовал — к сове он явился в таких расстроенных чувствах, что Совунья, недолго думая, напоила его тётушкиным средством и уложила спать — а то ещё сердце вновь зашалит. Сама же сова поспешила к Копатычу.

Тот сидел на стуле возле Лосяша, который выглядел малость не в себе. Он тихо пыхтел себе под нос и дёргался.

— Так что произошло то? — повторила сова, достав клизму.

— Ну, — Копатыч рассеянно почесал затылок. — Началоси всё утром, когда Лосяш пришёл… это… ко мне в шашки партейку сыграть. Энтова… Я занят тогда был. Он пошёл, наверное, домой. Когда я починил свои ульи, а то ветром их продувает, пчелкам жизни нету. А скоро же холода!.. И вот, я починил улья и пошёл к Лосяшу. Ну, чтобы в шашки-то всё-таки поиграть. А его дома нету. Только беспорядок! Ну, мы с Пином пошли его искать. А то, думаем, мало ли что ему в голову взбредёт, укуси его пчала! Учёный же! А он, оказывается, у меня дома на пасеке сидит и жужжит. Как пчела. Ну, мы его поймали и вот тебя ждём. Ей-богу, не знаю, шо с ним такое происходит! — медведь с опаской поглядел на друга. — Может съел шо не то?

— Ну что ж… — Совунья кашлянула в кулак. Вот это история! — Сейчас разберёмся…

Опустим то, каким пыткам подверглась пчела в теле Лосяша — не для детских ушей это. Одно скажем точно — сладко ей не было.

— Ну что ж, — повторила сова, почесав скальпелем затылок. — Он полностью здоров. Даже блох нет! А вот что до поведения… Или перегрелся — что маловероятно, ибо с утра не было солнца, — или обо что-то стукнулся. Надо отнести его ко мне домой и проследить за ним. Но сначала, — Совунья откупорила тётушкину настойку, — надо его немного успокоить.

Пчела сопротивлялась отчаянно, но куда ей против совы и медведя! Пока Копатыч держал, Совунья быстро влила в сопротивляющегося Лосяша часть бутылька — и лось тотчас отрубился. Настойка действовала, как всегда, безотказно.

— Копатыч! Копатыч! Я поймал пчелу! — радостно оповестил Ёжик, забегая в дом. Заметив Совунью, он немного стушевался. Поздоровавшись с ней, ёж с опаской посмотрел на Лосяша и убежал, предварительно оставив банку с пчелой на столе.

— Спасибо, Ёжик! — поблагодарил Копатыч ему вдогонку, одновременно с этим утирая слёзы жалости к своему рогатому другу. — Не бойся, Лосяшик! Мы поможем тебе! — заверил уже лося медведь. — Домой к тебе, говоришь, отнести?

* * *

За окном уже стояла глубокая ночь, но в домике Совуньи до сих пор горел свет. Лосяш всё ещё спал, а Копатыч никак не мог найти покоя, пока не удостоверится, что с лосем всё в порядке.

— Ну пачему он не просыпаетси?! — нервно восклицал он, меряя шагами комнату. — Мы ж волнуемси! Укуси его пчала!.

— Не беспокойся, Копатыч. Проснётся наш заучка, обязательно — куда ж ему деваться то? А я пока поищу, что с ним стало, — Совунья отодвинула от себя стопку книг по медицине, устало протёрла глаза и придвинула к себе следующую стопку.

Пин тяжко вздохнул и продолжил возиться с улучшайзером — хоть чем-то занять крылья.

Лосяш же воевал с банкой — до края стола осталось совсем немного.

— Да! — взвизгнул он, когда опора под стеклом исчезла.

Банка упала на пол и разбилась на куски. Совунья подскочила, нервно хлебнула кофе из чашки и вновь уткнулась в книгу. Пин снова вздохнул и даже не оторвался от работы. Лосяш расправил крылья и перелетел на окно.

Копатыч даже не заметил произошедшего, наверное из-за того, что был слишком злым. Он продолжал ходить взад-вперед по комнате и громко возмущаться:

— А я говорил ему, шобы бросал эту науку — и в огород! Тогда никаких болезней и нервов не будети!

— Кто знает, может, его ваши пчёлы покусали, дружище, — заметил Карыч, не отрываясь от газеты.

Пин вздрогнул и нервно оглянулся за спину.

— Карыч? Я вас не заметить.

— Да, я могу быть тихим, — кивнул ворон.

— Да мои пчелы самые воспитанные и любо… миролюбивые, — во! — создания в мире! — возразил Копатыч. — Никого пока ещё не укусили, разрази меня гром!

Карыч лишь хмыкнул — он-то знал, что пчёлы совсем не такие добродушные, какими Копатыч их позиционировал.

— И здесь нет! Да что б тебя! — Совунья швырнула книгу в стену и нервно допила кофе в кружке, после чего открыла следующую.

Лосяш вздрогнул, когда книга врезалась в стену возле подоконника, и перелетел на край кровати от греха подальше.

— …Вот очнётси, и я буду его перевоспитывать! — уверенно заявил Копатыч. — Каждый день на рыбалку. В поход. На огород! Чтоб закалилси и не сходил с ума со своими компухтерами! Ох, как я за него возмуси, укуси его пчала!

Лосяш, который на самом деле пчела, завозился на койке, издавая непонятные звуки.

— Он тебя понял, — заметил Карыч.

Совунья вскочила, опрокинув кофе на книгу. Пин оторвался от улучшайзера и случайно нажал на красную кнопку…

От ослепительной белой вспышки все на несколько мгновений ослепли.

— Укуси меня Пин, шо это было? — спустя добрых пять минут подал голос Копатыч, поднимаясь с пола и потирая ушибленный затылок.

— Верштейн. Я не хотеть, — пропыхтел Пин, подымаясь на лапы. — Все остаться в свой тело? Улучшайзер сломаться, переносить уже найн, не смочь.

Совунья себя ощупала.

— Да вроде на месте, — ухнула она.

— Я тоже, — отозвался Карыч.

— Я, кажись, тоже на месте, — проговорил Копатыч, надевая на голову шляпу.

Лосяш оглушённо потряс головой. Перед глазами всё плыло, но, кажется, он вновь был в своём теле. Интересно, кто так удружил? У Пина что-то взорвалось, вроде. Неужели он принёс сюда улучшайзер?

— Лосяшик, ты как? — Копатыч подошёл к другу и внимательно посмотрел на него. Медведю показалось, что взгляд друга стал более осмысленным.

— Уже лучше, — потирая голову, пробормотал Лосяш.

Из-под одеяла вылезла пчела. Пошевелила крыльями, возмущённо что-то прожужжала и перелетела на шляпу Копатычу.

— Ах ты чертяка пчелиная! — радостно воскликнул Копатыч, резко хватая лося и крепко обнимая его лапами. — Как ты нас всех напугал!

— Напугать — это мягко сказать, — согласился Пин.

Лосяш прижал уши к голове.

— Да, это было… глупо, — вздохнул он. — Простите меня.

— Да ничаво! — улыбался Копатыч. — Ты ж не виноват, что на немного свихнулси! Такое с каждым может быть! — Бедный медведь так ничего и не понял.

Пин почесал в затылке. Глянул на улучшайзер, на Лосяша — и всё понял.

— Майн гот, вот он как… — пробормотал он себе под нос.

* * *

— Окно я уже новое вставил, осталось только стену покрасить, — оповестил Копатыч, подходя к своему домику, точнее, собственно, к ульям. — А как продвигается ваша работа, хе-хе, пчёлка?

Лосяш хмуро глянул на него.

— Очень смешно, друг мой иронизирующий, — проворчал он и вытер со лба пот. — Я уже просил прощение.

— Ну извини, хе-хе! — весело пробасил Копатыч. — Просто это очень смешно. Никто бы не смог удержаться.

Подойдя к другу поближе, медведь оценивающе посмотрел на проделанную им работу.

«Эх, не быть тебе пчеловодом, дружище!» — мысленно посочувствовал он, но вслух сказал лишь:

— Ладны, пойдём, чайку попьем. А то замаялся, наверное, совсем.

Лосяш с явным облегчением отставил молоток и направился к домику друга. Эти несколько часов, проведённые рядом с ульями, казались адом. Копатыч вернул свою пчеломатку на место, в улей, и пчёлы немного приутихли. Но всё равно Лосяш чувствовал напряжение, когда находился рядом с ними.

— Медку? — поинтересовался Копатыч, когда друзья примостились за столом и принялись попивать чаек.

— Давайте, — пробормотал Лосяш.

«Хоть на что-то эти бесполезные насекомые годны», — подумал он после, попивая горячий чай и прикусывая с ним вместе мёд. Вообще, мёд он не особо любил, но целый день, проведённый на улице, требовал от него заряда бодрости. А сладости в этом преуспели лучше всего.

— А ты, кажись, пчёлкам понравилси, — наконец заметил Копатыч, до этого молча жующий баранку. — Не укусили тебя даже. Пока я их к себе не приручил, они ж вообще дикие были! А теперича по-людимее стали.

— Видно, пчеломатка из меня неплохая получилась, — пробормотал Лосяш, и друзья, переглянувшись, весело засмеялись.