Я пристрелю тебя, шавка (гет)

Music:

Awake and Alive — Skillet

SPIRITS — The Strumbellas

* * *

Гандия намеревался обойти второй этаж банка — здания, которого знал, как свои пять пальцев. И сделал бы это через вентиляцию, но, к огромному его сожалению, в коридорах отсутствовали вентиляционные шахты, поэтому ему пришлось перемещаться почти в открытую. Сейчас в каких-либо стычках он совсем не нуждался, но пистолет с глушителем был наготове.

Скрытно передвигаясь по этажу, Гандия хотел обследовать всё, что возможно, чтобы доложить обстановку Тамайо, принять какие-то решения и впоследствии переходить к их реализации. Вот только его ждал сюрприз — встреча, которой не должно было случиться. Ведь когда он покидал бункер, то сразу отметил, что этаж пуст.

Рио и Денвер имели вполне определённые мотивы — они целенаправленно бродили по банку с одним желанием: убить.

Он попал в такую задницу, из которой почти не было выхода.

Он выпустил за малым не все патроны, которые имел при себе, и был готов к ответному огню, когда умело в считанные секунды менял обоймы, но мужчина никак не ожидал, что словно из ниоткуда появится Токио.

Разъярённая Токио. Девушка, которая пребывала в состоянии, граничащем между крайней степенью отчаяния и нервного срыва от злости, буквально разрывающей её изнутри. И вся эта ненависть, весь этот гнев были только для него. Эта безбашенная психопатка плевала на всю логичность своих действий. Не реагировала на крики своих же людей и просто шла вперёд.

Сколько патронов она всадила в стену с треклятого М16? Все тридцать? Или, может, там была не одна обойма? Он сбился со счёта почти сразу. В ней горела ярость. Она была сгустком ярости и агрессии. Она слышала голос Найроби. Она слышала крик Найроби. Для неё долгие годы не было людей ближе. И сейчас она пошла бы на всё, чтобы спасти свою подругу. Токио ни на секунду не задумалась, когда достала из кармана гранату.

Плевала она на крик Денвера и Палермо, отказалась слышать даже Рио. Она, с оглушающим криком, вырвала чеку, подходя всё ближе.

Стоило Гандие заметить, что вложено в её руке, как он понял, что самое время уходить из-под обстрела, задействовав последние патроны. Он хотел сбежать с глаз этой чокнутой, но было поздно.

Без зазрения совести Токио кинула осколочную гранату прямо в бухгалтерский кабинет, где он успел укрыться. И как бы Гандия не старался уйти подальше, через жалкие секунды взрыв почти полностью оглушил его. Дезориентировал. И к огромной его удаче, произошло это не только с ним. Отдавая оставшиеся силы, мужчина с трудом скрылся в вентиляционной шахте, стараясь не отключиться прямо там, пока что толком не ощущая боли.

* * *

Ему даже вздохнуть было больно, не говоря о дополнительных пятидесяти пяти килограммах, которые лежали сверху. Собираясь с духом, чтобы всё-таки встать, мужчина пролежал на холодном полу ещё около двадцати минут. Стараясь при этом прислушаться к дыханию девушки на нём.

Казалось бы, чуть меньше часа назад исхудавшее и лёгкое тело не вызывало у него никаких проблем. Гандия без труда закинул его на плечо — грубо, кое-как, совершенно не церемонясь. Он не спасал принцессу. В этой вакханалии, что творилась вокруг, ему нужен был свой козырь. Свой гарант безопасности. Свой заложник, во время этого беспрецедентного и глупого ограбления Национального Банка Испании.

Сейчас же его непонимание переходило все границы. Раз уж она освободилась, то почему просто не сбежала. Не связалась через рацию. Не взяла пистолет и не убила, в конце концов.

Слишком много вопросов и совершенно никаких ответов.

Всё же отыскав в себе силы, Гандия кое-как поднялся, а Найроби оказалась теперь у него на коленях. Когда он встал на ноги, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы поднять тело девушки; уложив её назад на кровать, он пристегнул одно запястье наручниками, а сам кое-как прошёл до койки напротив и, опустив её, рухнул лицом в мягкое покрытие.

* * *

Найроби открыла глаза оттого, что ей была слишком необходима вода — хотя бы один глоток. Повернув голову, она увидела Гандию, лежащего на соседней кровати, который не моргая смотрел прямо в её сторону.

— Надеюсь, ты не сдох, — едва слышно промямлила она, следом прочищая горло.

— Мечтай, — усмехнувшись, он кое-как лёг на один бок, продолжая смотреть перед собой. — Я говорил, что хочу убить тебя. Ты мне помогла, в твоих поступках отсутствует здравый смысл, — абсолютно хладнокровно выдал Гандия.

Нет, конечно, он не был против такого акта доброты, и это, скорее всего, даже спасло ему жизнь, но всё же непонимание прочно засело где-то глубоко в голове и требовало ответов.

— Я лишь следовала плану Профессора, не более.

— Ах точно, ваш коллективный мозг. И почему же гения стратегии нет с вами?

— Он не наш мозг, он тот, кто создаёт план и следит за тем, чтобы он был качественно исполнен, — Найроби поморщилась от неприятных ощущений в области ранения и попыталась приложить туда ладонь.

— Если он придумал план и курирует происходящее, значит, да, он ваш мозг. А вы лишь бесхребетные пешки в его руках.

— Сказал самый волевой, который приставлен к кому-то в качестве живого щита, — на выдохе сказала Найроби, зажмурившись.

Он заметил её выражение лица — она скорчилась именно от боли. Ему нахер было не надо, чтобы она сдохла прямо тут, поэтому мужчина решил предпринять определённые меры.

— И сколько же вы вынесли из Монетного Двора? — прищурившись Гандия ещё внимательнее посмотрел на свою заложницу и начал медленно подниматься.

— Это было во всех новостях, — Найроби насторожилась, когда мужчина стал к ней приближаться, попутно подкатывая стул за собой.

— Не смотрю новости, напрягают они меня.

— Да? И чем же ты предпочитаешь заниматься по воскресным утрам? — пугаясь по неизвестным причинам, она стала двигаться ближе к стене, слева от себя, и продолжила говорить всё, что приходило на ум, лишь бы понять, что он собирается делать. — Стволы свои начищаешь?

— Он у меня один, — Гандия едко усмехнулся, усаживаясь вплотную к кровати, и подал ей бутылку воды. Сделав несколько жадных глотков, она вернула ему пластмассовый сосуд и насторожилась ещё сильнее, когда мужчина потянул свои руки к её футболке.

— Какого… — едва начала Найроби.

— Так сколько вынесли? — невозмутимо переспросил он, подцепляя край тёмной футболки и начиная её постепенно поднимать.

— Гандия, блять, я тебя сейчас в порошок сотру, если ты притронешься ко мне! — она заорала, что было сил, но не так, как кричат девочки-истерички, а с явной агрессией в голосе, передающей реальную угрозу.

— Ты мне назовёшь сумму? — без труда убрав свободную от наручника руку Найроби, он всё же потянул за футболку.

— Девятьсот восемьдесят четыре миллиона евро! — снова закричала девушка, лишь бы это безумие прекратилось.

Она в момент отказалась от своих мыслей, которые у неё были раньше. И точно не была готова к тому, чтобы что-то проделывать с этим человеком. По крайней мере не в таком физическом состоянии.

— И какого ж хера вы тогда влезли сюда, мало бабок, которые у государства спиздили?

Замерев, Найроби внимательно посмотрела на Гандию, который, всё же отпустив её запястье, полез в накладной карман на штанах. Достав оттуда нож, он снова заставил девушку напрячься, но лишь подцепил край бинта, полностью его разрезав. Найроби тут же скорчилась от зловония, а Гандия потянулся за аптечкой, которая по-прежнему валялась на полу.

— Решила окочуриться от заражения крови? — Гандия начал доставать всё, что могло бы ему понадобиться, из сумки.

Сообразив, что с раной что-то не так, Найроби приняла решение позволить оказать себе помощь, ведь сама она навряд ли была на что-то способна.

— Дело не в деньгах, а в Рио, — вспомнив про вопрос, озвученный ранее, она довольно грубо начала отвечать на него. — Если бы его не схватили, мы бы не пошли на это, — скорчившись от боли, она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть, отворачиваясь к стенке, когда Гандия оторвал пластырь с раны.

— Это пиздец, — насупившись, он внимательно осмотрел гной, который вытекал прямо из раны. — Ты кайфуешь от абсцессов? Я думал, что ты вырубилась от вида крови или после того, как зашивала.

— Меня не каждый день оперируют после огнестрела, не особо в курсе, как могут себя чувствовать после такого, — огрызнулась Найроби, желая уже пристрелить этого чудо-доктора, — Какого чёрта ты вообще делаешь?

— Дам совет, хотя и не должен: готовься, наркоза нет.

— Наркоза? — едва успела спросить девушка, теряя связь с реальностью на несколько секунд.

Она заорала так, как никогда этого не делала. Гандия, без лишних прелюдий, полил антисептик на рану, которая моментально начала пениться. Через какое-то время так же абсолютно не осторожничая протёр её, заставляя Найроби дёрнуться от боли. На глазах выступили слёзы, которые тут же покатились по щекам.

— Ещё даже ничего не сделали, а ты уже рыдаешь, не думал, что ты такая сопля, — продезинфицировав ножницы, он разрезал несколько швов снаружи, а затем и внутренние стежки, чтобы добраться до источника проблемы. — Может, именно поэтому не ушла, оставив меня здесь. Силы духа не хватило, да?

— Иди нахер, кретин! Это не я тебя подорвала, поэтому меня бы совесть точно не мучила! — с трудом высказала Найроби, сжимая челюсти.

Пинцетом он ловко достал часть нити, а затем начал резать одну из стерильных перчаток.

— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? — повторила она свой вопрос, начиная злиться.

— Решила пообщаться с кретином? — не глядя на девушку, он совершал точные действия, чтобы сделать ей дренаж.

— Ещё скажи, что ты обиделся, — пустив короткий смешок, она прикрыла глаза ладонью, больше не желая созерцать его наглую морду.

Достав упаковку с физраствором, он ловко привязал его к верхней кровати, протягивая трубку от пакета к телу девушки. И даже не предупреждая её, рукой развёл края раны, засовывая устройство внутрь. Неожиданно Найроби сильно дёрнулась, отчего трубка слишком глубоко вошла в открытую рану. Девушка вскрикнула, но тут же попыталась совладать с собой. Ей хотелось сбежать отсюда. Она проклинала его. Проклинала всё и всех в этот миг. Гандия же резко встал, надавливая локтём ей на живот, чтобы исключить попытки повторного движения, и прокрутил колесо регулятора на средний режим, как следует промывая рану.

— Ты можешь, блять, не шевелиться? — почти крикнул мужчина, вставая с кровати.

Быстро настолько, насколько это было возможно, он подошёл к шкафчикам, доставая оттуда большое полотенце, которое положил рядом с Найроби — в место, куда стекал физраствор вместе с гноем. Время от времени он протирал кожу бинтом смоченном в антисептике. Шевелил трубку, чтобы вымыть как можно больше. Она перестала двигаться и замолчала, прикрывая глаза, закусывая щёки изнутри.

Гандия в этот момент размышлял о поступке Найроби, она же думала о его действиях. Каждый ушёл в свои мысли.

Оба осознавали, что могли не делать того, что сделали. Но в то же время отдавали себе отчёт, что их поступки были вполне логичны, правда, только для них самих.

Девушка отчётливо понимала, что это просто не в её характере: взять и бросить человека истекать кровью. Кем бы он ни был. Да и к тому же, что он сделал такого ужасного? Угрожал кому-то? Это ведь вполне логично, в его положении и при его должности. Будь на его месте кто угодно другой, он бы поступил точно так же. То, что ей запомнилось оскорбление, не даёт повода лишать кого-то жизни.

Гандия же понимал, что если сейчас ничего не сделает, то она реально просто умрёт. Может, и не слишком быстро, но ведь в какой-то момент этот процесс станет уже необратимым. А ещё… эта была некая попытка сказать «спасибо». Ведь она могла уйти. И не задуматься о том, что он вот-вот загнётся. Развернуться, плюнуть на всё и уйти. Или взять пистолет, который был в свободном доступе, выйти из комнаты, несколько раз выстрелить, и её бы точно услышали, даже пальцы бы резать не пришлось.

Время от времени мужчина поглядывал то на наручные часы, то на пакет с раствором, и когда он начал подходить к концу, полез в аптечку.

— Может, не надо? — наблюдая за его действиями, Найроби снова начала напрягаться, понимая, что сейчас будет больно.

— Оставить всё как есть? — своей интонацией он скорее делал уточнение, чем задавал вопрос.

Поджав губы, она молча мотнула головой.

— А это? — она вопросительно посмотрела на тюбик, который Гандия распаковывал.

— Метилурацил нужен, чтобы окончательно очистить рану, но сначала надо убить микрофлору бактерий.

— Просто убей меня, — простонала Найроби, которая была не готова к предстоящему.

— Это помогло бы мне избавиться от проблемы в виде тебя, но пока мне нужен заложник.

Влив ощутимую дозу антисептика прямо в рану, из которой едва ли успел достать трубку, Гандия взялся за перчатку, положил на неё мазь и стал засовывать внутрь, оставляя два края.

— Ты вроде убиваешь, а не лечишь людей, — Найроби с трудом ворочала языком, но ей безумно хотелось отвлечься.

— Вообще, я их защищаю по факту, но до этого много чего делал.

— Хочешь сказать, мне надо тебе довериться?

— Это уже от тебя зависит, — усмехнувшись, он смочил бинт в антисептике, обрабатывая кожу вокруг раны.

Найроби внимательно проследила за этой улыбкой, которая не была похожа ни на одну из ранее увиденных ею.

— Тебе надо сесть.

Молча послушавшись, Найроби попыталась встать, но сил на это было катастрофически мало. Напрягаясь ещё сильнее, она старалась занять сидячее положение сама, но стоило слегка отслониться от матраца, как девушка почувствовала чужую руку под спиной, с помощью которой она смогла спокойно сесть.

Взяв самый широкий, свежий бинт, Гандия сразу выкинул старые и полотенце, которое почти пропиталось физраствором, а затем за считанные минуты обмотал торс Найроби. После он дал ей таблетки с водой и помог лечь обратно.

— Спасибо, — едва слышно промямлила девушка, тут же прикрывая глаза.

Сил больше не осталось. Боль отступила на задний план, и она смогла провалиться в спокойный и безмятежный сон, который был столь необходим для её организма. Сквозь дрёму она слышала голос Гандии, но толком не поняла, что он говорил, и решила уже не обращать внимание на такие мелочи.

Вздохнув с неким облегчением, Гандия вернул кресло к столу, усаживаясь перед мониторами. Он почти сразу увидел, где находятся грабители. Все, кроме Токио, были как на ладони. Эта безбашенная скрылась в неизвестном направлении и от этого по спине почему-то пробежала дрожь. Сегодня он понял, что она совершенно неуправляема и от неё можно ожидать чего угодно.

Пялиться всю ночь в мониторы он точно не собирался, поэтому, сделав короткие пометки о месте положения грабителей, состоянии заложников и всех пересчитав, он решил немного полежать. И едва голова мужчины коснулась подушки, как он чуть ли не сразу же уснул, хотя и сам на то не рассчитывал.

* * *

И когда он проснулся, почти сразу осознавая свою самую большую ошибку, то моментально открыл глаза и забегал взглядом по комнате, а затем поймал некий ступор. На стуле перед мониторами сидела Найроби, медленно поедая крекеры и глядя на изображения перед собой.

Тихо заняв сидячее положение, мужчина аккуратно встал, не издавая никаких звуков, хотя Найроби и без того была слишком сосредоточена на другом. Подойдя к ней сзади, он поставил одну руку на спинку стула, а вторую на стол, так, что девушка оказалась под его грудью.

— Ты здесь.

— Я здесь, — утвердила она, но изначально слегка вздрогнула, когда к ней бесшумно подкрались.

— И ты здесь потому… — в его тоне слышалась вопросительная интонация.

— Что дверь закрыта, — продолжила Найроби, поворачиваясь к мужчине. — Я понятия не имею, где ключ и где мы находимся. Рация бесполезна, и это было бы слишком громко.

— Пистолет? — приподняв брови, скорее утвердительно сказал Гандия, нежели вопросительно.

— Я посчитала, что пытаться вытащить пистолет из кобуры убийцы — не самая лучшая задумка. К тому же, я еле дошла до этого стула, — она пожала плечами, отвечая словно обиженный ребёнок.

— Поразительная смекалка, — подметил мужчина, делая шаг назад. — Ложись, — он взглянул на наручные часы, отмечая, что проспал больше семи часов.

Нахмурившись, Найроби отложила пачку с печеньем и, упираясь руками о стол, начала медленно вставать, чувствуя тянущую боль по всему животу. С трудом держась на ватных ногах, она попыталась сделать шаг и едва не упала, но успела схватиться за стул.

— У меня только один вопрос, как долго ты сюда шла?

— Очень остроумно, нет бы помочь человеку, но конечно же ты будешь только издеваться, наслаждаясь зрелищем, сеньор-злодей! — не успела Найроби толком рот закрыть после сказанного, как Гандия подхватил её под колени одной рукой, а второй — поднял за талию.

Оказавшись на своей кровати, девушка приготовилась к новым пыткам, которые по факту спасали ей жизнь. Сняв бинты, Гандия вновь помог Найроби лечь, а затем открыл свою чудо-проклятую-аптечку, которую она уже просто ненавидела. Порывшись там, он нахмурился и пошёл к шкафчикам, откуда взял ещё один пакет с физраствором, к которому подключил систему.

Найроби уже более спокойно доверяла ему уход за своей раной, сразу же отворачиваясь к стене, чтобы он не видел её гримас боли. Мужчина тем временем не медля перешёл к делу и сверху полил рану перекисью, а затем достал дренаж, начиная очередное промывание раны. Выдав девушке новую порцию таблеток, он отстранился, возвращаясь к мониторам, за которыми наблюдал не меньше двадцати минут перед тем, как нарушить тишину.

— Как тебя зовут? — неожиданно спросил Гандия, оборачиваясь к девушке.

— Найроби, — ни секунды не мешкая выдала она, приподнимая одну бровь, как бы пытаясь сказать, что это было и так очевидно.

— Ну да, само собой, именно так в документах и написано.

— Моё имя было на всех телеканалах страны, как и фото.

— Ты меня совершенно не слушаешь, я уже сказал своё мнение касательно новостей.

— Агата, меня зовут Агата, — глубоко вздохнув, ответила девушка, понимая, что никакой тайны в этом нет.

— Зачем ты пошла на это ограбления, Агата? — сузив глаза, Гандия слегка наклонил голову, опираясь локтями в колени.

— А зачем ты убивал людей? Тебе это нравилось или только за деньги? Может, ты считал это правильным?

— С тобой невозможно говорить, ты только ёрничаешь и хамишь.

— Тебя никто и не принуждал к разговору, — пожав плечами, она вновь вернулась к созерцанию дивно-чудесно-бетонной стены.

— А тебя принуждали бросить своего ребёнка? — Найроби тут же вернула взгляд к собеседнику, желая испепелить его на месте.

— Это вообще не твоего ума дела, чёртов ублюдок! — прорычала девушка, сгорая от злости и своей беспомощности в данный момент.

— Кажется, зацепил больную тему, — Гандия немного изменил выражение лица, став менее серьёзным. — Я убивал людей, потому что это был единственный способ выжить мне самому. Знаешь о таком: или ты — или тебя. Поэтому и пошёл сюда работать, чтобы быть живым щитом, как ты выразилась.

Приближаясь на стуле к девушке, Гандия проверил пакет с физраствором и стал медленно шевелить систему, чтобы трубка сменила место положения.

— Я не бросала Акселя, я совершила ошибку, за которую расплачиваюсь по сей миг, — с трудом выдала Найроби, сжимая челюсти от неприятных ощущений.

— Я бы мог сказать, что понимаю, но это ни черта не так. У меня нет детей и мне тяжело понять, что конкретно ты можешь испытывать, но судя по тому, как ты бросилась к медвежонку, ты любила мальца.

— И сейчас люблю, — без особого желания развивать эту тему, тем более, с таким человеком, коротко ответила девушка, надеясь, что на этом разговор будет окончен.

— Рана выглядит значительно лучше, думаю, кроме антибиотиков больше ничего не понадобится, — заключил мужчина, протирая раствор, вытекающий из раны.

— Ты не вышел из банка, когда Денвер приказал это сделать, почему? — неожиданно вспомнила Найроби, сама не осознавая, что тем самым поддерживает диалог.

Ничего не ответив, он полез в аптечку, доставая оттуда небольшой пакет с герметично упакованной иглой и нитками, начиная ещё раз дезинфицировать руки.

— Если бы я ушёл, то точно не смог бы никому помочь.

Найроби скептически на него взглянула, не совсем понимая посыла сказанного.

Едва поднеся иглу к ране, Гандия о чём-то задумался на несколько секунд, а затем отложил её и снова полез в аптечку, доставая оттуда небольшой шприц, уже чем-то наполненный. Сделав несколько быстрых уколов вокруг раны, он стал накладывать швы. Сначала он восстановил пинцетом те, что были внутри, а затем прошёлся и по коже, сделав их в несколько раз аккуратнее, чем ранее наложила девушка. Она даже не ощутила, как игла прокалывала кожу, и только тогда поняла, что в шприце было обезболивающее.

— Вот тебе, например, помогаю, разве нет? — мужчина усмехнулся, перерезая нить.

— Шьёшь ты определённо лучше меня и Токио, — тихо хохотнула Найроби, тут же жалея о содеянном из-за внутреннего дискомфорт.

— Как вы собрались вынести золото из хранилища?

— Ты серьёзно решил, что я тебе отвечу? Может ещё поделиться информацией о том, куда потом направимся?

— Рискнуть стоило, — спокойно ответил Гандия, подавая девушке бутылку с водой и две таблетки.

Вернувшись к мониторам, он стал внимательно рассматривать то, что происходит в зале, пока голос Найроби снова не отвлёк его.

— Как тебя зовут? — занимая сидячее положение, она придержала рану рукой, опираясь о стену спиной.

— Я думал, вы просмотрели дела всех, кто может быть связан с банком.

— Ты правда думаешь, что мы сосредотачивались на именах и фамилиях?

— Сесар, — пожав плечами, мужчина вернулся на свою кровать, снова упирая локти в колени.

— В таком случае, приятно познакомиться, Сесар Гандия, — она сделала полу реверанс, одними руками, ожидая реакции.

— Ты хочешь чего-то добиться этим знакомством? — равнодушно переспросил мужчина, в одно мгновение убивая весь хороший настрой девушки.

— Я всего лишь хочу скоротать время, которого осталось неизвестно сколько, но если ты предпочитаешь сидеть в тишине, — она развела руками, не сильно хлопнув себя по коленям, — воля твоя.

Нет, нет и ещё раз нет.

У неё был план, придуманный за то время, пока он спал. Зыбкий и неустойчивый, но всё же план. Она надеялась, что сможет его заговорить. Убедить, что они вовсе не такие уж плохие ребята, но вопрос касательно Акселя в пух и прах разорвал её самообладание, и Найроби с трудом удалось взять себя в руки, чтобы вернуться к нормальному общению. Насколько это вообще возможно в данной-то ситуации. Она правда верила, что при нужном подходе и действительно правильно поставленных словах ей удастся с ним сблизиться. В какой-то момент даже показалось, что так оно и есть, пока до неё не дошло, что это всего лишь фальшивая маска, что ему просто скучно и он развлекает себя, разводя пустые разговоры с единственным доступным человеком.

Она понимала, что её ищут. Она понимала, что Токио в бешенстве — это плохо. Очень плохо для всего живого, а в том, что подруга в бешенстве, ей даже не приходилось сомневаться.

Она знала, как быстро работают плавильни, особенно сейчас. Понимала, что как только девяносто тонн грёбаного жёлтого металла превратятся в горох — они уйдут.

Профессор давно сказал, что сможет вытащить своих ребят, только если у них на руках будет золото, поэтому каждый участник команды сделает всё, чтобы как можно скорее выбраться из чёртовой банковской ловушки. И Найроби терялась в догадках: разнесут ли друзья в щепки это здание, чтобы найти её, или же уйдут, когда полиция ожидает этого меньше всего. Но ещё больше девушку беспокоил тот факт, что она понятия не имела, как именно они должны покинуть Национальный Банк Испании.