Поттер в Форксе (джен)

За окном было пасмурно, серые тучи теснились над городом, налезая одна на другую, собираясь вместе, обещая скорую грозу. В Форксе между октябрем, февралем и мартом разницу можно заметить только на календаре.

Сейчас — март.

Эдвард скучал на биологии и, от нечего делать, наблюдал за увлеченно блестящим глазами Поттером, по-видимому, пытающимся с наименьшим ущербом для существующих научных фактов сочинить ответы для лабораторной. Остальная часть класса занималась тем же самым, и время от времени Эдвард посмеивался про себя над каким-нибудь особенно любопытным опусом. Он по-прежнему не слышал мысли новенького, но наблюдаемые желто-оранжевые всполохи, с чем-то, напоминающим фиолетовые квадратики, как нельзя ярче иллюстрировали бешеный полет фантазии.

Эдвард, за неимением других развлечений, и сейчас продолжал следить за новеньким, даже когда вся остальная семья признала угрозу «тайне» недействительной. Да, они встревожились после того случая в столовой, почти месяц назад, и постарались, не афишируя своего интереса, собрать информацию, но все было в порядке. Поттер вел себя спокойно и проявлял к «Калленам и Хейлам» не больше интереса, чем к любым другим незнакомым ученикам школы. Возможно, именно это и было немного странным, но опасным никак не казалось.

Эдвард ни разу не разговаривал с Поттером лично. Он наблюдал со стороны, складывая полученные данные в воображаемую папочку с несколькими жирными вопросительными знаками на полях. За почти месяц наблюдений набралось внушительно. Странностей у парня было в достатке.

Для начала, не только дар Эдварда вел себя с новеньким странно. Элис тоже вместо четкого будущего могла наблюдать исключительно картины в стиле авангард. У Джаспера проблем с «чтением» не было, но вот манипуляции эмоциями на Поттера не действовали. В тот раз, когда брат ради эксперимента попробовал поднять тому настроение, Поттер просто вздрогнул. И все. Никакой реакции на эмоциональном фоне. Пшик.

Потом выяснилось, что запах новенького даже у Джаспера почти не вызывает жажды. По какой-то причине, и без того слабый горьковатый запах крови практически полностью перебивался другими, подчас никак не идентифицируемыми ароматами. Поттер пах деревом, ветром и многообразием трав: от лаванды до валерьяны. Время от времени его сопровождал и вовсе специфический шлейф ароматов. Эдварду однажды показалось, что он почуял почти неуловимый запах дикобраза, но ключевое слово здесь «показалось».

Невзирая на то, что приехал в середине учебного года, поселившись где-то за пределами светской жизни, Поттер быстро влился в школьную повседневность. Он ни с кем не сближался, но чаще всего его можно было увидеть с Анжелой Вебер — тихой, милой девушкой из его класса по истории, или, что более вероятно, парнем Анжелы, Эриком Йорком — шебутным весельчаком азиатских корней, с неиссякаемым запасом позитива. Именно Эрик первым начал звать парня «Поттер», и фамилия-прозвище прилипла намертво.

Причин переезда Поттера, в одиночестве, из Британии в маленький, никому неизвестный Форкс, никто не знал, а на расспросы тот отшучивался, или отвечал, что за последние года два Англия его достала до печенок.

Он был неизвестен, вежлив, имел чувство юмора и неплохую внешность. С таким набором качеств, Эдвард еще в первые дни мысленно пожелал ему удачи — и оказался прав. За те тяжкие грехи Поттеру одно за другим поступали предложения «показать школу» или «помочь с домашним заданием», которые тот, в свою очередь, вежливо отклонял. О, когда о подобном кощунстве стало известно Эрику, философия для Эдварда резко перестала быть скучной. Даром, что в слух Йорк сначала молчал, мысленный крик праведного возмущения Эдварду было слышно и в классе на другом конце коридора.

Поттер носит множество разного рода браслетов: плетеные, кожаные, со вставками из дерева и кости; на каждой его руке было минимум штук по пять. Для одежды же, его главными критериями, по-видимому, были «удобство» и «практичность».

Когда Поттер был в футболке, или закатывал рукава своих вечных толстовок-рубашек, в глаза бросалась его левая рука: округлый, сквозной шрам-ожог чуть левее и еще один, длинный, с неровными краями. Этот тянулся от внутренней части предплечья до самого локтя, чудом не задевая плечевую артерию. На что нужно упасть, чтобы так изувечить руку, представлять не хотелось.

Впервые Поттер оголил руки все в той же столовой, а на посыпавшиеся вопросы только фыркнул, что, будучи глупым ребенком, не стоит лезть василиску в пасть. Он вообще мало говорил о своем прошлом прямо, предпочитая шутить.

— Поттер! — оклик мистера Баннера вывел Эдварда из задумчивости, — Я не вижу вашей лабораторной, сдавать собираетесь?

— А? Д-да, конечно! — что ж, по видимому, тот тоже пропустил момент, когда работы передавались вперед, к учительскому столу.

Теперь Поттер резко вскочил на ноги, умудрившись вывернуться, и все же не задеть острый угол парты. Эдвард хмыкнул, рассеянность парня его забавляла, иногда казалось, что тот специально в последний момент решает, что очередной удар — это неприятно, и следует избежать столкновения со стеной, подоконником, в этот раз — деревянным углом.

Зато за ним не скучно наблюдать.

Совсем нет.

Это же Поттер.

Примечания:

Привет всем! Новая драббл-глава готова) Муз в углу хрустит печеньками, а я, вместо того что бы готовить греческий, благополучно вычитываю ошибки:)

Приятного чтения!