Благо Республики (джен)

— Нет, они там совсем края потеряли!

Асока носилась по гостиной Падме, как переклинивший дроид, и вытаптывала дорожки в бабушкином ковре. Бесилась уже шестой час, окончательно перепугала прислугу и разбила в мозаику две расписных вазы.

Зато Энакина отпустило.

Он смотрел на нее и наглядеться не мог. Ухмылялся, будто Совет дал ему магистра и разрешение на брак с Падме; Асока шипела и костерила бюрократов. Его девочка. Вернулась.

Пока собирали материалы дела, с планеты ее, разумеется, не отпустили. В храм она отказалась возвращаться наотрез, а в Ордене не предусматривали выходного пособия, так что в ее карманах было так же пусто, как в мозгах штабного сержанта. Вот Асока и ютилась со вчерашней ночи у них в гостиной — злая и взбешенная на оба суда сразу.

— Сто тридцать жестянок им в задницу, когда это вообще кончится?!

Энакин отзвонился Шпильке еще в стенах адмиралтейства. Она узнала про новый суд и сначала расхохоталась, а потом проревела на их с Падме плечах полночи. Утром пришел Оби-Ван, скривил губы и передал от Совета их глубокие сожаления с таким видом, что все безошибочно поняли, куда он лично желал бы их засунуть. Потом повинился, что не может остаться, и улетел дальше приносить демократию галактике.

Асока уперла руки в бока и подошла к окну. С высоты квартиры виднелись и сенат, и адмиралтейство, и суд. Лучшее место, чтобы высказать о них все, что за эти дни накопилось на языке.

— Эти блаженные идиоты сами хоть понимают, как рушат основы Республики? Как ломают все, за что мы боролись?

Энакин согласно хмыкнул. Даже Оби-Ван бы тут не кряхтел морализмом в бороду и не возражал.

У Падме затрепетали ресницы, щеки налились румянцем, возбуждённо сжались кулаки. Энакин постарался забыть о причине прекрасного зрелища, чтобы так сильно не ревновать к Республике.

— Это противоречит самой идее демократии! — поддержала она. — Энакин сделал правильно, что довел дело до суда. Я изучила материалы, которые прислал адвокат. Произошло наложение законов, наслоение военного права на гражданское. Наш случай — первый прецедент, так что это все просто глупое недоразумение! Республика не может использовать неточность в правовом поле как повод для принуждения! Я уже переслала адвокату свои идеи, и на суде мы разобьем их требования по всем статьям как ничтожные и не имеющие силы в просвещенном гражданском обществе!

Падме сдула челку со лба; её глаза горели. Энакин ревновал. Асока тяжело вздохнула.

— Да ясно-понятно, что меня отпустят, — раздраженно отмахнулась она. — Но ведь сам факт! Факт абсурден! Как можно в Республике такое допустить?

Падме пожала плечами, опустила в истоптанный ковёр горящий взгляд.

— Демократия!