Отражения (джен)

Тьма отпускала тяжело. Он продирался сквозь неё, будто через болото, медленно, мучительно выплывал из омута постепенно светлеющей черноты, слепо брёл в сером тумане, наполненном какофонией звуков и обрывками неясных видений, борясь с истончившейся тканью кошмара, пока не сумел вновь себя осознать и окончательно проснуться.

Он попытался открыть глаза и не смог — что-то мешало. В голове шумело, тело неприятно ныло, а сердце билось сильнее, чем нужно. Он поморщился, с каждой секундой всё больше приходя в себя и недоумевая, почему ему так жестко лежать. Поднял руку, коснулся лица и на секунду застыл в удивлении.

«Что это? Почему на мне повязка?» — настороженный открытием, он подцепил пальцами мягкую ткань и потянул вверх, сдернув её с головы. Заморгал, озираясь вокруг, но светлее не стало. Страх ледяными когтями прошёлся по нервам.

«Что с моими глазами?!» — с замиранием сердца он осторожно потрогал веки и кожу вокруг — наощупь всё было в порядке: ни провалов, ни шрамов, но это ещё ничего не означало. А вот бинты — очень даже.

Холодные когти сжали нервы в кулак.

— Эй! Кто-нибудь! — неуверенный окрик прозвучал, как чужой. Он напряжённо прислушался, разрываясь между надеждой и тревогой, но ответом ему стала гробовая тишина.

«Может, просто в помещении очень темно?» — эта мысль пришла внезапно, как нежданный спаситель, словно щитом оградив сознание от натиска зародившейся паники.

Он судорожно выдохнул, ухватившись за эту идею, как утопающий за соломинку, и тут же попытался себе подсветить: привычным жестом раскрыл ладонь… и напрягся — ничего не получилось.

«Что за чушь?» — сосредоточившись и чувствуя, как холодеет в груди, он попробовал снова. И снова — с тем же результатом.

«Не может быть!» — он в волнении сел, усилием воли заглушая панический страх, снова подступивший к горлу. Собрался, по привычке закрывая глаза и стараясь дышать ровнее и глубже, осторожно напряг мышцы, прислушиваясь к себе так внимательно, как никогда раньше, пытаясь уловить привычное движение энергии в теле, или хотя бы намек на него, и не смог.

«Что со мной произошло?!» — стиснув зубы, он сумел заставить себя рассуждать хладнокровно: если отчаянно нужны ответы, то стоит их поискать. Пусть хотя бы наощупь.

Пальцы смяли ткань чего-то, служившего простынёй, а чуть дальше от тела нащупали край тонкого матраса, под которым обнаружилась основа из не струганных досок.

«Почему я сплю на этом?» — в который раз поразился он и зашарил рукой с другой стороны от себя. Ладонь почти сразу упёрлась в холодную и довольно неровную стену.

«Подземелье? Пещера? — неприятно осенило его, когда пальцы прошлись по камням, выкрошив из углублений между ними немного рыхлой породы — сплошной рельеф, не похожий на каменную кладку. — Почему я в пещере?»

Новое открытие пустило сердце в галоп, и оно безжалостно забилось о рёбра. Чувствуя, как нервной дрожью по телу расползается слабость, он свесил ноги с чужой кровати и спиной привалился к стене. Что-то с тихим шорохом сползло с колен и упало на пол.

Он задумался, пытаясь в последних событиях найти ответ или хотя бы зацепку, и ужаснулся — он не помнил!

Мысли заметались по памяти, обгоняя и обуздывая страх, убеждая, что помнит — и кто он, и откуда, и что в мире назревает война. И только о происшествиях, приведших его сюда, ни намека.

«Я у друзей? Или один? Или может в плену?» — стоило подумать о войне, как последняя догадка пришла сама собой, заставив помрачнеть еще больше. Но провал в памяти и то, что он уже обнаружил, делало одинаково вероятным любое из предположений. Может, он с командой направлялся куда-то, и по дороге ввязался в масштабную драку, в которой пострадал? Возможно, из-за ранения им пришлось остановиться в этой пещере, и остальные просто где-то снаружи? Или же он здесь укрылся один. А может быть его, раненного, схватили, заблокировали силу, подлечили, чтоб раньше времени не помер, а потом заперли тут? Словно в подтверждение этих догадок, тело услужливо напомнило о себе легкой, но не проходящей болью, так похожей на последствия относительно давнего боя. И почему-то странно ломило в висках.

Он поморщился с досады, осознавая свою ценность в качестве заложника, а, возможно, и подопытного материала, но тут же себя осадил, не дав забыть о первых двух теориях — они придавали чувствам относительное спокойствие и помогали сохранять упорядоченность мысли.

Кое-как взяв себя в руки, он попытался определить последнее воспоминание, но ничего не получилось: хронология жизни охотно раскладывалась по полочкам с самого детства и до тех пор, пока он не добирался до «сейчас» — весьма размытого момента, в котором память тонула, как в незримом тумане.

«Спокойно, главное спокойно, — вновь сосредотачиваясь на дыхании, увещевал он себя, — для начала стоит выяснить как можно больше о месте, где я нахожусь, а потом будет видно».

Немного приободрившись, он осторожно сполз с кровати и зашарил по полу помня, что слышал, как туда что-то упало, и не сомневаясь, что любая деталь сейчас может помочь. Пальцы быстро наткнулись на какую-то ткань.

«Плащ, — покрутив ее в руках, определил он, — похоже, я им укрывался».

Вещь наощупь оказалась добротной: довольно теплой и плотной, но при этом не грубой. Он только сейчас обратил внимание на то, что в помещении прохладно, и надел находку, попутно отметив необычный покрой. После чего вернулся к исследованию и пораженно застыл, не смея верить ощущению: следующим его трофеем стал меч. Непривычный, с односторонней заточкой, без гарды, он обнаружился на кровати ближе к стене — лежал так, чтобы было удобно схватить, лишь чудом не попав под руку при первом беглом ощупывании постели, и на куски разбивал предположение о заточении: узникам оружие не оставляют.

«Значит, всё же свободен…» — со смесью облегчения и новой тревоги думал он, снова сев на кровать и изучая пальцами гладкие ножны — их неправильность не давала покоя, как и странность плаща: непривычный, с рукавами, он больше походил на широкий халат.

В его гардеробе не было ничего похожего. И ни на ком другом он такого не видел.

«Тайная миссия? Но кого я мог представлять в таком виде?» — он отложил меч и ощупал себя: так и есть — остальная одежда настолько же необычна, как и плащ, и точно также незнакома.

Новое предположение разбило на куски то шаткое спокойствие, которого удалось достичь, завалив разум вопросами так, что дальнейшее пребывание в неведении стало невыносимым.

Подстёгнутый этим чувством как плетью, он схватил меч и поднялся, предпочтя бесполезным гаданиям действия, пусть и слепые. Обогнул кровать и наощупь двинулся вдоль стены, надеясь, что рано или поздно найдет если не выход, то хотя бы что-нибудь.

Долго идти не пришлось — уже примерно через десяток шагов камень под пальцами сменился древесиной, а через несколько долгих минут поисков он нащупал и ручку, за которую немедля потянул.

Дверь легко поддалась, открылась с тихим шорохом, разогнав кромешный мрак полосой неяркого света.

«Вижу!» — возликовал он, поморщившись от легкой рези в глазах и машинально прикрыв их рукой, но всё равно с безграничным облегчением рассматривая сквозь пальцы факелы, мерно горящие на стенах неширокого пустого коридора.

Дав себе привыкнуть к приглушенному освещению, он наугад выбрал направление и зашагал мимо ряда одинаковых дверей, довольно скоро остановившись в тупике, у последней. Она отличалась от других полоской яркого света, сочащегося сквозь щель у пола.

Привычно подобравшись, он неслышно подкрался и, борясь с волнением, осторожно потянул за ручку, украдкой заглянув внутрь. Глазам открылся большой скальный зал с не менее внушительным столом посередине. За ним в дальнем от двери конце обнаружились двое мужчин: крупный рыжий и белобрысый помельче.

Он поражённо вдохнул, узнав обоих, и поспешно вжался в стену, прикрыв дверь и надеясь, что те его не успели заметить. Мысли и чувства заметались растревоженным роем, отозвались новой слабостью в мышцах и болью в глазах. Он схватился за меч, пытаясь унять вновь взбесившееся сердце и настороженно прислушиваясь — идут к нему? Кажется, нет...

«Почему они тут? Что я делаю здесь вместе с ними? Неужели моё предположение верно и они — та самая тайная миссия?».

Увы, но меч, свобода и плащ — такой же, как и на них, — чрезвычайно весомо поддерживали правоту этой догадки. Ибо если он тут не инкогнито, значит предатель, но в такое он бы даже в бреду не поверил.

Волна досады на миг захлестнула рассудок, заставив пальцы сжать рукоять до побелевших костяшек: что ему теперь делать? Вступить с ними в бой? Но без сил, с одним мечом, шансы на победу скорей всего невелики. К тому же если бы всё было так просто, то он бы здесь не прохлаждался в этом дурацком маскараде. Значит, драться нельзя. Но и оставаться тоже: что бы тут не творилось, а лазутчик, ничего не помнящий о вверенном задании, обречён на провал.

Решение оставалось единственно верное и он, еще секунду постояв у двери, развернулся и бросился прочь, от всей души надеясь, что там, в другом конце коридора, окажется выход наружу, и он успеет сбежать до того, как оставшиеся поймут, что что-то не так.

Его надеждам не суждено было сбыться так быстро: кончились двери и свет факелов, а грубо вытесанный скальный тоннель всё тянулся, тонул в темноте, иногда разветвляясь, петляя, и он брел уже снова наощупь, оглядываясь, торопясь, спотыкаясь, наугад выбирая дорогу и всерьёз опасаясь, что так и не увидит неба. Ноги сами его куда-то несли, ладонь то и дело касалась породы, пульс зашкаливал, а разум зациклился, выдавая лишь «Ну же, выход, пожалуйста, где же ты?».

Он почти отчаялся, когда впереди пахнуло свежестью, заставив перейти на бег. Тоннель оборвался родным запахом леса, травой под ногами и ночной темнотой. Он запрокинул голову и в скудных просветах почти невидимых крон разглядел усыпанный звёздным крошевом небосвод. Вздохнул полной грудью и бросился прочь — всё равно куда, лишь бы подальше отсюда. Впрочем, он прекрасно умел ориентироваться в лесу даже ночью и без силы, а потому не сомневался, что не станет плутать вокруг вражьих пещер.

Взяв самый оптимальный темп, он бежал и бежал, прыгая через корни, уклоняясь от веток, заботясь о том, чтоб не оставить следов, пока темень вокруг не истаяла в серость. Тогда к предутренней свежести леса примешалась соленая нотка, и он без раздумий свернул к источнику уверенный, что найти поселение, держась побережья, ему удастся быстрее, чем блуждая в лесу. Даже если идти придется дни и недели, шанс на успех куда более надежен.

Выбрав направление наугад, он двинулся вдоль опушки, не сбавляя скорости и избегая открытых пространств. Солнце окрасило в рыжий цвет горизонт и не спеша поднималось по небу, а он всё бежал, испытывая выносливость на прочность, но упорно не желая замедлиться и отдохнуть — незачем, пока есть силы. И, заранее готовясь к худшему, не сразу поверил в свою удачу. Солнце только начало припекать, а перед ним уже раскинулась небольшая уютная гавань: несколько кораблей у пристани на фоне голубой воды, какие-то постройки, очевидно склады, и люди, снующие туда-сюда.

Но ликовать он не спешил. Осторожно подобрался поближе и, притаившись в тени широкого дерева, внимательно изучал открывшийся вид, с каждой секундой хмурясь всё больше: местность с его позиции просматривалась в деталях, и оказалась какой-то чужой. Ему не доводилось встречать таких кораблей, похожих строений, и такой странной одежды на людях.

А с другой стороны, не так уж много мест в мире он видел, да и выбор сейчас невелик — за время бега он успел убедиться, что здешняя местность ему не знакома, а значит, без помощи аборигенов найти дорогу домой будет сложней.

Он всё еще размышлял, ни на что не решаясь, когда взгляд споткнулся о ближайший корабль да так и застрял, намертво прикипев к маячащей на палубе яркой фигуре.

Светлые волосы, голубые глаза и лучезарная улыбка — это лицо он узнал бы из тысячи. И не важно, что сейчас на нем странный костюм — этого человека он никогда бы ни с кем не спутал.

« Что он делает здесь? И почему так одет? — от волнения он вцепился пальцами в кору, с трудом веря тому, что видит — теория о некой тайной миссии приобрела прямо-таки гранитную фундаментальность, а само неизвестное дело — неожиданный размах. — Кажется, всё серьёзней, чем я думал»…

Он невольно подался вперед, ощущая, как радость встречи борется с чувством стыда и застыл, поймав взгляд того, кто был ему лучшим другом. Глубоко вздохнул, представив удивление в синих глазах, и покинул опушку: как бы то ни было, случившегося не воротишь. Осталось лишь принести неприятные вести и надеяться, что всё удастся исправить.

Стоило ему выйти на свет, как люди на палубе засуетились: одни ощерились странного вида ножами, другие быстро складывали пальцы в различных знаках.

Он нахмурился, остановившись и в нерешительности наблюдая за тем, как друг на палубе отвернулся и машет руками, что-то втолковывая спутникам. С одной стороны такая реакция была объяснима: вряд ли они думали его сегодня здесь увидеть, и теперь страхуются, не зная, чего ожидать. Но с другой инстинкт самосохранения не спешил верить догадкам.

Конец сомнениям положил тот же, кто подарил нечаянную радость — перемахнув через борт корабля и выжидающе замерев на пристани.

Увидев это, он окончательно решился. Машинально крепче сжал меч, следя за тем, как рядом с другом приземляются одетый во всё зеленое брюнет и шатен в странном шлеме, и уверенно направился к пристани.

Трава под ногами сменилась песком, а после — деревянным настом, но никто так и не преградил ему дорогу. И только когда до цели осталось совсем ничего, друг шагнул ему навстречу.

И он не медля опустился перед ним на колено, оперев руку с мечом о второе, а пальцами другой коснувшись пола, склонил голову да так и застыл.

«Прошу прощения, сир, — собравшись с духом, начал он, — кажется, задание я провалил. Но, к великому моему прискорбию, не помню какое».

— Эээ… — растерялся Гай.

— Чё? — поддержал его Ямато.

* * *

Утро выдалось прекрасным: ласковое солнце касалось кожи теплом, игриво проникая сквозь тонкие занавеси, за приоткрытым окном пели птицы, а ветерок доносил свежесть росы и ароматы цветов.

Он сладко улыбнулся, потянувшись всем телом, повернулся набок, поудобнее подсунув подушку под щёку, и засопел, возвращаясь в истончившиеся объятия морфея с надеждой досмотреть ускользающий сон про сражения и наверняка победы.

Тяжёлая дверь с грохотом врезалась в стену, заставив его резко проснуться, приподняться на локте и сонно уставиться на непривычно всклокоченного камердинера со странно перекошенным лицом.

— Ваше величество, беда! — заорал тот, тыча пальцем в дверной проём. — Капитан сошёл с ума!

— Что? — от неожиданности он сел в кровати, морщась от столь грубого способа побудки и пытаясь протереть заспанные глаза.

— Он напал на стражу! — поспешно пояснил слуга, испуганно озираясь. — Королю уже доложили, но…

— Не может быть! — принц не дослушал. Остатки сна как ветром сдуло, зато внезапно стало ясно, что отголоски боя ему отнюдь не приснились — просто плотно закрытая дубовая дверь их изрядно заглушала.

Он рывком откинул одеяло, поспешно выбрался с широкого ложа, сунул ноги в мягкие, искусно вышитые золотом тапки и, бесцеремонно подвинув с дороги слугу, выскочил в коридор.

Капитан королевской гвардии, а по совместительству его лучший друг действительно обнаружился тут — почти у левой лестницы, за три двери от личных покоев. И на него было страшно смотреть: босой и растрёпанный, в белом кружевном исподнем, испачканном кровью, с перекошенным от гнева лицом и жутким пронзительным взглядом, он яростно отбивался от шестерых стражей в лёгких доспехах и, кажется, побеждал. Во всяком случае, еще трое уже стонали у стен, а капитан крутился волчком в довольно широком, но все же ограниченном пространстве коридора, умело орудуя явно отобранным у кого-то мечом, и не давая противникам ни возможности успешно атаковать со спины, ни зажать себя в тиски.

— Сасолас! — охнул принц, не обращая внимания на причитающего за спиной камердинера и лихорадочно пытаясь решить, что же делать.

Сасолас его услышал. Мельком обернувшись и одарив цепким взглядом, он парировал очередной удар чужого меча, поднырнул у противника под рукой, с силой пнув того на остальных, и развернулся. Принц не удивился скорости, с которой капитан оказался рядом, но опешил, когда тот схватил его за грудки и одним рывком впечатал в стену.

Рыцари в растерянности остановились, переводя дыхание и не решаясь нападать.

— Какого хрена тут происходит, Наруто?!

А вот это уже было слишком даже с учётом того безумия, которое он успел увидеть. Принц в недоумении расширил глаза, но тут же поморщился от ощутимого удара затылком о камень.

— Я с тобой говорю, отвечай!

Стиснув зубы, принц чуть наклонил голову, стараясь возможный новый толчок принять только спиной, но вырываться не спешил — лишь с силой сжал руку капитана своей, рассудив, что ответная агрессия в данной ситуации её только усугубит.

— Я не понимаю тебя, друг! — невольно морщась, хрипло выдохнул он. — Не знаю, что с тобой происходит, но может ты для начала прекратишь стучать мной о стену и мы спокойно поговорим?

Подействовало — капитан остановился, удивленно выгнув брови, а потом зло сощурился.

— Ты что несешь, придурок?! Забыл нормальный язык?

Принц задрал подбородок, подчиняясь движению кулака, сильнее сжавшего ворот его рубахи, и лихорадочно пытался придумать, как действовать дальше, пока друг яростно, сквозь стиснутые зубы что-то рычал ему в лицо.

— Что здесь происходит?

Принц вздрогнул от звука зычного голоса и поднял взгляд на отца — тот стоял посреди коридора, всем своим видом излучая монаршее величие и недюжинную угрозу. Рядом с ним застыла мать, и принц внутренне напрягся, наблюдая за тем, как недоумение в её пристальном взгляде сменяется гневом. За родительскими спинами толпилась перепуганная свита, но до нее никому не было дела.

Тем более что тоже обернувшийся на звук и странно замерший капитан вновь ожил, и принц с облегчением отлип от стены, увлекаемый чужой силой. Не сопротивлялся, когда его развернули, перехватив поперёк груди, и послушно застыл с мечом у горла, избегая смотреть родителям в глаза.

— Капитан, как это всё понимать? — обманчиво спокойно спросил король, сверля Сасоласа пугающим взглядом. — Что за безумие тобой овладело?

— Я не знаю, отец, — вместо него пожаловался принц, стараясь сохранять хладнокровие или хотя бы видимость оного, — он говорит на языке, которого я никогда раньше не слышал, не понимаю, зачем напал на стражу, но он зол и похоже напуган.

— Довольно, Наруто! — наконец заговорил капитан.

Меч у горла шевельнулся, заставив принца сглотнуть. Он бросил на отца умоляющий взгляд и послушно отступил, увлекаемый прочь от собравшихся, в пустую часть коридора.

Король понял, поскольку никто не кинулся за ними и принц, облегченно вздохнув, позволил тащить себя дальше: по лестнице справа на нижний этаж, сквозь череду богато убранных залов. Он даже не сильно удивился, когда капитан опустил меч, стоило им остаться вдвоем, и потащил его за собой, по-простому схватив за руку.

— Туда! — указал он на одну из дверей, когда капитан остановился, в растерянности завертев головой. Тот глянул подозрительно, подумал секунду и повернул в направлении жеста. Они бегом рванули дальше.

— Туда! — командовал принц, перехватив инициативу. — Сюда!

Они выскочили на задний замковый двор, и принц, притормозив на минуту и повертев головой, устремился к коновязи.

— Тц, — с досадой выдал капитан, окончательно отпустив спутника и с сомнением рассматривая лошадей. Принц поморщился, недовольный заминкой, быстро отвязал поводья ближайшей кобылы и сунул их другу. Тот ответил мрачным взглядом, но больше медлить не стал и уверенно взлетел в седло, пока спутник отвязывал вторую лошадь.

Принц перекинул поводья через конскую голову и, настороженно оглянувшись, уже хотел сунуть ногу в стремя, как Сасолас покачнулся, выронил меч и стал заваливаться набок, сползая с седла. Принц среагировал мгновенно и коротко выдохнул, принимая на себя вес обмякшего тела.

Аккуратно удерживая бессознательного друга, он обернулся, безошибочно определив источник: на балконе опускал руку отец, и ладонь еще светилась.