За твоим плечом (джен)

«Ты взглянешь Смерти в лицо, если человек, за которого ты борешься, для тебя дороже тебя самого.

Не дороже любви... задумайся...

Не дороже свободы... задумайся...

Не дороже силы... задумайся...

Не дороже дыхания... задумайся...

Не дороже жизни... задумайся...

Не дороже смерти... задумайся...

Лишь только тебя самого... задумайся...»

МариШок (с)

Раздался негромкий стук в дверь. Она слегка раскрылась, и в проеме появилась голова с черными растрепанными волосами.

— Можно, профессор?

Волшебник, что стоял перед книжным шкафом, рассеянно листая томик по Высшей трансфигурации, обернулся и приветливо махнул рукой.

— Заходи, мой мальчик, конечно!

* * *

Однажды, когда первого сентября посреди встрепанных первокурсников Дамблдор заметил его, он понял, что передышка, длившаяся почти одиннадцать лет, закончена. Обычный ребенок, с обычным именем, с обычным будущим другом, который стоял рядом и мечтал попасть на Гриффиндор. Лишь немногие знали, что для этого мальчика судьба приготовила другой путь, тот, что ни один трезво мыслящий человек не назовет обычным ...

* * *

Голубые глаза за очками-полумесяцами радостно сверкнули. Усадив мальчика в кресло, Дамблдор поставил перед ним чашку ароматного чая и вазочку сладостей. Вторая чашка стояла перед самим директором, но он не торопился ее брать. Вместо этого он внимательно, с ожиданием смотрел на юного Гарри Поттера — второкурсника из Гриффиндора, мальчика с черными волосами отца и зелеными глазами матери.

Гарри допил чай. Профессор, сложив пальцы домиком, произнес:

— Что привело тебя ко мне? Ты хочешь что-то мне рассказать?

Мальчик, сбросив маску детской наивной безмятежности в безопасности директорского кабинета, выглядел очень потерянным и обеспокоенным, его руки вспотели, и он нервно потирал их о колени. Опущенная голова упорно не поднималась, а плечи вздрагивали, будто ребенку было трудно дышать.

Директор всерьез обеспокоился состоянием гриффиндорца, и его улыбка сразу же погасла. Мальчик переживает по поводу своих друзей, ведь они в опасности, в школе находится убийца магглорожденных, Сэр Николас и мистер Криви находятся в Больничном крыле, где уже неделю лежит хаффлпаффовец Финч-Флетчли. Гарри надо выговориться.

— Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты переживаешь за мисс Грейнджер, — мягко начал Дамблдор, но мальчик никак не отреагировал.

— Гарри, тебе, наверное, трудно говорить в этом кабинете. Все же здесь неспокойно, — заметил профессор, оглядывая портреты бывших директоров и директрис Хогвартса. Те задумчиво хмурились и перешептывались, Найджелус кивком указал Дамблдору на дверь в одном из углов кабинета, которой, Альбус мог поклясться, еще минуту назад там не было. Все же он кивнул, и положил руки на плечи мальчика. — Хочешь, мы можем поговорить в другой комнате. Там тихо, и нас никто не потревожит.

Гарри, словно находясь в трансе, согласно мотнул головой и ведомый сухими, но не по возрасту сильными руками, прошел в дверь.

Комната была совсем небольшая: камин, пара мягких глубоких кресел, толстый ковер на полу и тяжелые пурпурные шторы на окне. Дамблдор подвел мальчика к креслу и сел напротив.

— Что случилось, мой мальчик? Уверяю, ты можешь рассказать мне что угодно. Ничего не выйдет за пределы этой комнаты, и я...

— Профессор, вы когда-нибудь видели Смерть? — странным голосом прервал Гарри. Дамблдор неловко запнулся, но, собравшись, ответил:

— К сожаленью, Гарри. Люди, особенно, наши близкие и родн...

— Не то... — с отчаянием Гарри снова прервал старого волшебника. Он с усилием сжал подлокотники и прошептал: — Не то...

— Что? Гарри?... Что ты?...

Мальчик поднял голову и посмотрел на волшебника, которому только многолетний жизненный опыт и сила не позволили вздрогнуть: Гарри ничем не выдавал своего состояния, но ему было не под силу погасить яркость глаз и прилить кровь к побледневшим щекам.

— Нет, я не спрашиваю, как умирают люди. Видели ли вы, профессор, — его голос сорвался на хриплый шепот, — Смерть, самую настоящую, как Она стоит и ждет своего часа? Вы видели?

* * *

Испугался ли Дамблдор в тот момент? Да.

Это было жутко, не естественно, страшно. Это было неправильно.

Детство — самая короткая пора, когда задаешь много невероятно важных вопросов, без которых жизнь кажется не интересной и скучной. «А почему травка зеленая, а облака белые? А почему нельзя наоборот? А что такое хлорофилл? А ты мне расскажешь?» Бесконечные вопросы, бесконечное счастье, бесконечные улыбки и смех...

Второкурсники, только начинающие постигать сокровища волшебного мира, гриффиндорцы — самый веселый, самый шумный народец в этих каменных стенах. Нет, не они должны спрашивать о Смерти, о войне, о судьбах. Не Гарри...

* * *

— Нет, мой мальчик, — профессор прикрыл глаза. — Я не видел Смерть. Её никто никогда не видел, возможно, потому что она не имеет определенной формы, а возможно потому, что она не дает себя заметить.

Дамблдор покачал головой и неспешно отпил немного чая. В комнате стояла тишина. Немного погодя, профессор снова склонился к чашке и не увидел, с какой яростью сверкнули зеленые глаза собеседника.

Гарри резко поднялся с кресла и встал перед директором. Он видел языки пламени в камине, которые отражались в очках старого мага. Как ему хотелось сорвать с него эти ненужные стекляшки и разбить, сломать, бросить в стену, чтобы они разлетелись на мелкие кусочки, чтобы он без преград смог посмотреть в потускневшие, блекло-голубые глаза... Чтобы найти там страх, какой испытывал он сам...

* * *

POV Дамблдора

Когда Гарри поднялся, на минуту мне показалось, что он меня убьет. Но между нами появился небольшой столик, на нем стоял набор фарфоровых чашек. Я был настолько ошеломлен самой ситуацией, в которой оказался, и разговором, в который меня втянули, что не мог ничего делать. Я бросил все силы на то, чтобы собраться, чтобы начать действовать. Пока работал мой мозг, мое тело отказало. Все, что мне оставалось, это смотреть с каким наслаждением Гарри разбивает об стену чашку за чашкой, как пол засыпает фарфоровой крошкой, какая боль и горечь выплескивается из мальчика. Он взял последнюю чашку и подошел ко мне...

* * *

Гарри заметил, что Дамблдор приподнял руку, словно защищаясь от него. Этот жест словно отрезвил мальчика. Он опустил чашку и, упав в кресло, закрыл лицо руками и прошептал:

— Я вижу Смерть, профессор. Помогите, мне так страшно...