Первый рассвет (джен)

Вначале была Тьма Первородная. Во тьме той ворочались Великие Древние. Разумом, не имеющим ничего общего с людским, они осознавали окружающее их пространство.

Спустя безвременье Древние создали Мир. Над Миром царила Тьма; ни одни смертные глаза не пытались прозреть ее. И может, это было к лучшему, ибо то, что Тьма скрывала, было не для смертных глаз.

На погруженных во мрак пустошах обитали кошмарные исчадья Древних. Среди плотоядных джунглей резвились твари, всю степень уродства которых мы не в состоянии представить. Они плодились — и тут же пожирали друг друга; умирали, разлагаясь — и тут же воскресали, чтобы вновь умереть. Тлетворные миазмы окутывали Мир, словно вуаль — обезображенный лик. Из клубов зловонного тумана раздавалась безумная музыка Древних. Грохот дьявольских тамтамов и литавр, визг демонических флейт, гудение, рев и визг — такие звуки услаждали обитателей Мира в ту далекую эпоху.

Сколько это продолжалось? Век? Тысячелетие? Может, даже и вечность? Сказать нельзя, и не только потому, что измерять время было некому и нечем. Принесенные Древними эманации Магии Тьмы воздействовали на саму реальность, деформируя ее и коверкая, безжалостно мешая пространство и время, прошлое и будущее, сон и явь, жизнь и смерть… Важно, что однажды она кончилась, и наступила Эра Первого Рассвета.

Над погруженным в сумрачный туман Миром взошло солнце.

То Бог-Светоносец пришел в Мир. Лик Его был настолько же прекрасен, насколько безобразны были Древние и их отродье. Он восседал на мифридиевом троне, висящем высоко в небе. Окружавшие Его ангелы пели гимн Его величию.

Картина, представшая Его очам, была столь ужасна и омерзительна, что даже божественное сердце исполнилось скорби и гнева. И Он поклялся очистить Мир от скверны и изгнать ее прочь. По мановению божественной длани с неба спустились легионы ангелов и обрушились на Древних подобно лавине мифридия, света и ветра.

Началась великая битва. Лучезарные клинки ангелов кромсали плоть чудовищ; огненные стрелы осыпали монстров, сжигая их дотла. Магические молоты из мифридия наносили удары, способные разбивать целые скалы. Заклинания, что творили ангельские маги, вмораживали темных воинов в глыбы льда, заставляли их гореть неугасимым огнем, разили молниями, сдували ураганным ветром и забрасывали камнями. Казалось, ничто не остановит победоносное шествие Детей Света…

Но из тьмы, куда не проникали лучи Бога-Светоносца, ползли новые полчища. Щупальца хватали ангелов, сдавливали их тела, растягивали, скручивали винтом. Уродцы, наделенные подобием крыльев, налетали на Светлых Воинов, плевались в них ядом и кислотой, обдавали Темным Пламенем, рубили им крылья клинками из кристаллов, выросших в Царстве Древних и наполненных Магией Тьмы. Заманивали ангелов в ловушки, созданные из пространства-времени, заставляя их вечно блуждать по лабиринтам, из которых не было выхода, заключая в пространственные пузыри, которые затем сжимались в точку, обращаясь в ничто…

Силы обеих сторон были примерно равны. В итоге ангелы и Древние вынуждены были не столько наступать, сколько оборонять уже захваченные позиции. Потери с обеих сторон были немалые. Однако ангельское войско было хоть и велико, но не бесконечно. Древние же посылали из Края Вечной Ночи новые и новые легионы своих миньонов; и казалось, не было им конца…

Бог-Светоносец предвидел это. И в то время, когда на материке, который позже нарекут Равенрейном, шла Война Первого Рассвета, Он призвал архангела Аримана и велел ему создать людей и прочих смертных тварей…

К востоку от Равенрейна, за Морем Погибели, лежит континент Солнечная Земля. Сейчас большую его часть занимают пустыни; но в те далекие времена всю Солнечную Землю, от морского побережья и до Гор На Краю, покрывали густые леса. Именно здесь Ариман и приступил к созданию смертных тварей.

Первые его творения напоминали бескрылых ангелов. Они были слабы и беспомощны, ничего не умели — даже того, что умеют с рождения младенцы. Ариман не удивился — он знал, что так и должно быть.

Сотворенные Ариманом недолюди стали материалом для следующего этапа творения. На этом этапе Ариман совершил то, что, с точки зрения других ангелов, было невероятным святотатством. Он осквернил Свет, добавив в него частицы Тьмы. Эту чудовищную смесь он соединил с материей тел первых людей…

Соверши он это по своей воле, и ангелы прокляли бы его и обрекли на изгнание. Но Ариман действовал с ведома и одобрения Бога-Светоносца, посчитавшего нарушение собственных законов приемлемой ценой за создание того, что в будущем переломит ход войны.

При всей своей кощунственности, опыт Аримана, тем не менее, дал желаемый результат. Новые люди стали сильнее, сообразительнее; вскоре они уже могли самостоятельно принимать пищу. Кроме того, они разделились на мужчин и женщин. В будущем они должны были заселить Солнечную Землю и, при должном развитии, стать той силой, что изменит ход Войны Первого Рассвета.

Но пока семя Тьмы не проросло в них — они не так уж и отличались от ангелов. Не знали ни болезней, ни ран, ни даже боли — а смерти и подавно. Совокуплялись, не ведая греха. Ловили зверей, которыми Ариман заселил девственные леса Солнечной Земли — и тут же отпускали, ибо пока не имели представления, что делать с добычей. Леса в изобилии снабжали их плодами и кореньями. То был истинный Золотой Век — век детства человеческого.

Когда люди заселили всю Солнечную Землю, Ариман начал исполнять Его план.

Явившись одному из племен, проживающих в глубине лесов, он научил их речи, письму и счету. Люди сочли это забавной игрой; целыми днями они выкрикивали узнанные ими слова, либо считали все, что попадалось им на глаза, либо писали буквы на скалах, деревьях и собственных телах, либо слагали песенки. Кстати, музыке Ариман их не учил; возможно, поэтому многие церковники до сих пор относятся к ней с подозрением.

Потом он научил их боевому искусству и владению оружием. Люди обрадовались новой игре; побросав палочки, которыми они выводили буквы, они схватили дубинки и, весело крича, принялись бить друг друга, пока не падали от усталости.

Потом Ариман лишил их неуязвимости и бессмертия. И случилось то, что должно было случиться.

Один человек ударил другого дубинкой, и тот почувствовал боль. Не понимая, что это, он закричал. Первый решил, что тот кричит от радости, и, чтобы еще больше его развеселить, принялся изо всех сил наносить удары. Соперник его упал, по голове струилась кровь. Никогда не видевший крови боец изумился и, опустив дубинку, принялся рассматривать нанесенные им раны. Тогда раненый, извернувшись из последних сил, схватил корягу с заостренной щепкой на конце и ткнул своего мучителя в живот. Тот упал, истекая кровью, и вскоре умер.

Быстро разнеслась среди племени страшная весть. Объятые ужасом перед неизвестным доселе, люди спешили к Ариману, в надежде, что он рассеет их неведенье. И Ариман явился.

«Я знаю, что произошло! — рек он. — Один из вас был убит, а другой — этот факт не менее важен — стал убийцей!»

«Что?! Что это значит? — наперебой воскликнули собравшиеся. — Что означает это ужасное слово — убить?»

«Это значит, люди, что отныне вы смертны. Доселе вас защищали законы мироздания; но теперь они изменились, сделав вас уязвимыми. Не буду скрывать: я знал, что это произойдет. Бог-Светоносец видит в вас исполнителей великой миссии, говорить о которой ныне преждевременно. Скажу лишь, что в будущем вам предстоит вмешаться в игры сил, что повелевают миром, и, возможно, изменить его. Но для этого вам придется пройти сквозь многие и многие испытания, многое узнать и многому научиться. И я сразу говорю, что это знание не будет приятным развлечением.

Сегодня настал день первого испытания. Пусть самые мудрые из вас создадут законы, по которым вы будете жить в дальнейшем. И для начала — пусть решат судьбу этого несчастного, что осквернил руки свои кровью себе подобного…»

Вперед вышел человек по прозвищу Шам-Марум. «Если судить по справедливости, — сказал он, — этого несчастного следовало бы помиловать. Он не знал, что человека можно убить; он пытался себя защищать; следовательно, его поступок хоть и ужасен, но не является преднамеренным…

Однако если мы примем его невиновность, сила закона с самого начала окажется опороченной! Судьи, вместо того, чтобы наказывать преступников в пример прочим людям, будут изыскивать способы защитить их от закона. Люди перестанут бояться совершать преступления; зачем беречься и блюсти закон, если нарушителя всегда смогут оправдать пройдохи-судьи? Наступит хаос, безумие; люди начнут убивать друг друга и погрязнут в войне всех против всех! Посему — вот мое решение…

Пусть первый убийца будет казнен! И пусть его судьба станет для всех уроком: совершившему преступление — пощады нет! Таковы мои слова!»

Так была решена судьба первого убийцы. Ариман лично казнил его, и казнь та была настолько ужасна, что люди предпочли забыть о кошмарном зрелище. Лишь в крови их навеки, как тогда думали, осталась истина: «Не греши, не преступай закон — иначе расплата будет страшна!»

Когда первый убийца был казнен, Ариман вновь обратился к людям:

«Теперь, когда преступник наказан, вы должны построить ваш собственный мир, где будут действовать ваши законы. Шам-Марум будет вашим верховным правителем; почитайте его наравне с Богом-Светоносцем. Я же научу вас зодчеству и ремеслам, земледелию и скотоводству — всему, что нужно, чтобы ваш мир процветал. И помните: Бог-Светоносец верит в вас!»

Так кончился Золотой Век, и начался Век Серебряный. Шам-Марум стал царем здешнего племени. На том месте, где Ариман говорил с людьми, был воздвигнут величественный храм-зиккурат. Напротив храма возвышался царский дворец, а вокруг них раскинулся город, имя которому было Середина Мира.

Здесь не знали мрака ночи; на всей Солнечной Земле царил вечный день. Солнце не заходило за горизонт, а лишь уходило из зенита, чтобы затем вновь вернуться. Этими колебаниями измеряли время; по их размаху гадали на будущее. Под ярким светом, рожденным из эманаций Бога-Светоносца, жизнь буквально расцветала.

Леса, окружающие Середину Мира, были вырублены, и их место заняли пастбища, поля и сады. Крестьяне выращивали здесь зерно, овощи, фрукты, разводили коров, овец и лошадей. Из зерна пекли хлеб и варили хмельное пиво.

Империя Середины Мира процветала; и всем казалось, что так будет всегда. Один Ариман знал правду, но до поры молчал…