В аду мест нет... (джен)

Территорию школы волшебства и чародейства Хогвартс заволокло сизым туманом-смогом, сквозь который периодически мелькало многоцветье вспышек заклинаний и заклятий, слышались и тут же замирали далеким эхом крики, вой и плач. От горящей Визжащей хижины в небо поднимался косматый густой дым, вился вверх, уходя все дальше, выше, туда, где в безбрежной синеве майского неба, через кудрявые пушистые облака, он, почти превратившись в тонкую, едва заметную глазу дымку, достиг громадного беломраморного города, покоящегося на дождевой округлой туче...

За круглым сахарным столом в молочно-серебристом кабинете на белесом вращающемся перламутровом стуле сидел ангел и, низко склонив божественной красоты голову над пачкой горяченьких, только что вышедших из принтера бланжевых пергаментов, шевелил кукольными, тонко очерченными губами.

Перечитав и переложив с места на место ветхие листы раз этак в двадцатый пятый, он горестно, как-то сиротливо вздохнул, и запустил руки в пышные, завивающиеся кольцами золотые волосы, отчего из тех роем вылетели лепестки розовых хризантем и, медленно сгорая в оранжевом пламени, начали опускаться на усыпанный белоснежными перышками пол. Ангелок, обломав краешек стола и засунув его себе в рот, дабы подсластить жизнь, достал из недр своего просторного черно-красного одеяния носовой платок и трубно высморкался. На этот раз маленькие бежевые цветочки яблони закружились в помещении, оседая на темные сальные волосы и черную мантию сидящего напротив херувима человека, придавая тому одновременно официальный и комичный вид.

— Скажите-ка мне, уважаемый, — мужчина скрестил руки на груди, сурово вздернул аккуратную бровь и сложил ногу на ногу, — разве в небесной канцелярии не учат своих подопечных даже чтению? Я был лучшего мнения о таком... солидном учреждении.

— С чего это вы взяли, что я не умею читать? — вскинулся обиженно Натаниэль (так звали ангелочка), хлюпнул напоследок носом и запихал измятый платок обратно в карман. — К вашему сведению, я в совершенстве знаю все современные языки Земли и в придачу кучу мертвых: коптский, санскрит, древнегреческий, иврит и латынь. И это еще не считая хунну и арамейского. Вот.

— Так какого же лысого драккла, позвольте спросить, вы уже битых три часа сидите над этими бумажками и рассматриваете их так, словно впервые видите эти символы?! Мне заметно даже с моего места, что это самый обычный английский язык, хоть и изложенный на бумаге ужасным почерком, а если вы не в состоянии уразуметь написанное там, то дайте их мне, я вам разъясню...

Мужчина порывисто склонился вперед, и херувимчик, напуганный тем, что тот собирается забрать пергаменты, быстро сгреб листы в охапку и прижал к себе, при этом его губы задрожали, а ярко-бирюзового цвета глаза наполнились предательской влагой, готовой вот-вот пролиться слезами.

Можно было бы подумать, глядя на это со стороны, что милый ангелок был слабаком, неженкой, не способным дать отпор, но это было не так: Натаниэль, стажер в отделе Распределения Прибывающих магических иждивенцев, приживальщиков и спиногрызов, обычно за словом в карман не лез и отличался упрямым, своенравным нравом, но вот просто... просто слишком уж этот человек, сидящий напротив, его смоляные глаза, надменная поза, сурово сведенные к переносице тонкие брови напоминали юному созданию его грозного наставника, серафима Катаниэля, ведь тот точь-в-точь таким же взором смотрел на нерадивого ученика, когда тот в очередной раз не сдавал домашние задания вовремя, да и сейчас иногда...

Отбросив ненужные мысли о тяжести бытия молодых служащих, херувим чопорно развернул бело-голубые крылышки числом четыре штуки, выпрямился на стуле и проговорил, напустив на себя солидный вид, который, впрочем, тут же сам и испортил, по-детски ткнув в мужчину пальцем:

— Вы, сэр — нештатная ситуация, и для того, чтобы решить вашу проблему, я должен связаться с начальством.

На брюнета эта речь не произвела ни малейшего впечатления, он насмешливо фыркнул и, в который уже раз почесав странные воспаленные следы на шее, похожие на две извилистые дорожки, произнес только:

— Связывайтесь. И побыстрее, пока у меня осталась хотя бы капля терпения.

Дрожащий ангел, нервно утирая пот с гладкого фарфорового лба, быстро нажал красную выпуклую кнопку под столом, специально оборудованную на случай экстренной ситуации, и через секунду прямо перед ним появилось немного искаженное изображение высокого мускулистого мужчины с угольными глазами и каштановыми вьющимися волосами, за спиной которого, казалось, пылали красным пламенем огромные ястребиные крылья. Брюнет смотрел куда-то в сторону и выпускал из ладоней пылающие оранжевым заревом молнии.

— Быстрее... быстрее... уворачиваемся шустрее... Студент Хендриксон, куда вы лезете, я сказал вам не ловить небесные скорби, а убегать от них, убирайтесь с глаз моих долой, недотепа, и больше на них не попадайтесь.

— Какого недобитого Вельзевула... Стажер Андерсон, чего вам? — рявкнул он, соизволив обратить, наконец, внимание на Натаниэля. — Вы, как всегда, не вовремя, я же просил использовать эту кнопку, только если у вас опять кто-нибудь сбежит из приемника и возродится не по плану. Да и то в этом случае свяжитесь лучше с Мефистофелем, а не со мной.

Несчастный ученик, объятый ужасом после резкой отповеди, несколько минут молча открывал и закрывал рот, судорожно хватая воздух, пока у мужчины напротив не кончилась-таки выдержка и он, обогнув стол, не встал рядом с херувимом.

— Я так полагаю, вы — начальник вот этого недоразумения? — ему даже не нужно было делать легкое движение подбородком, чтобы пояснить, какое именно недоразумение он имеет в виду. Так вот, мистер...

— Катаниэль Фергюсон, — ошеломленный серафим изумленно рассматривал человека, посмевшего выйти с ним на связь, да еще и говорить столь смело. Такие появлялись у них нечасто, в основном новоприбывшие либо горько плакали, разъедая своими жгучими слезами сахарный столик, либо бились в истерике, требуя вернуть их домой, в противном же случае грозились подать заявление в полицию и уж тогда всей их шарашкиной конторе точно не поздоровится.

— Так вот, уважаемый мистер Фергюсон, я категорически недоволен местным сервисом по обслуживанию клиентов и заявляю решительный протест. Во-первых, с тех пор, как я здесь появился, а этому событию уже как три с четвертью часа, меня держат в этом..., — здесь губы мужчины сложились в презрительную улыбку и он слегка сощурил глаза, оглядывая кабинет, — помещении и за все это время ни разу не спросили, как я себя чувствую и не нуждаюсь ли в медицинской помощи. Кроме того, меня не покормили, не предложили ни чаю, ни кофе, ни огневиски, я уж не говорю про обычную воду. Как результат, я не намерен этого более терпеть и прошу подать мне жалобную книгу, где изложу все обстоятельства...

"О, нет, — тоскливо подумал на этом самом месте Катаниэль, — нет, нет, нет, только не жалобную книгу, ни за что, это же потом нужно будет написать триста пояснительных, пятьсот объяснительных, отдать их на согласование, получить визу, да я лучше десятки раз сойдусь в схватке с демонами, чем вот это все...".

— Послушайте, сэр, простите, не знаю вашего имени...

— Снейп, Северус Снейп.

— Так вот, мистер Снейп, прошу вас, не кипятитесь так, успокойтесь, сейчас мы быстренько все уладим. Натаниэль, — мягкий шепот сорвался в угрожающее шипение, — подай-ка сюда дело мистера Снейпа.

Хрупкие крылья херувима взметнулись вверх и листы одно за другим полетели к его наставнику, оставляя после себя желтовато-жемчужную завесу из мелкой бумажной пыли.

— Ого, внушительная портянка... Итак, давайте-ка посмотрим, Северус Тобиас Снейп, ага, ага, рожден девятого января одна тысяча девятьсот шестидесятого года... Умер второго мая одна тысяча девятьсот девяносто восьмого от обильной кровопотери, вызванной повреждением сонной артерии, причиной которого, в свою очередь, стал укус змеи Нагини, являющейся фамильяром Темного Волшебника Волдеморта... Так, это мы пока опустим... Член ордена Феникса... Директор школы волшебства и чародейства Хогвартс с одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года и по день гибели... Бывший преподаватель Защиты и темных искусств, Зелий и Высших Зелий в этой же школе...

Дочитав до сего момента, серафим с уважением и с какой-то дружеской солидарностью посмотрел на Северуса, словно бы признавая в том коллегу по несчастью.

— Угу... родители, да, здесь, прямо скажем, не повезло... Лучшая подруга — Лили Эванс... хм...

Дальше ангел-серафим стал читать молча, листая страницы одну за другой, изредка причмокивая губами, кряхтя и издавая звуки наподобие "О!", "А!" и "Вот это поворот!". К счастью для Снейпа, читал он быстро и через ничтожный срок длиной в пятнадцать минут поднял наполненные огнем — как бывало всегда, когда он испытывал сильные эмоции — глаза и восхищенно произнес:

— Какая жизнь, сэр, какая жизнь! Да по ней же книгу надобно написать, она станет бестселлером, уверяю вас! Натаниэль, шепни-ка там ангелам-хранителям, пусть ночью кому поталантливей идею подкинут...

Увидев взгляд Северуса, исполненный яростной решимости допроситься-таки жалобную книгу и исписать ее всю до самой последней страницы, а затем дойти до высшего руководства и устроить там форменную истерику, он осекся, подобрался, чуть подправил пятое крыло, чтобы оно смотрелось эффектней на фоне багряного заката, и сурово спросил:

— Итак, в чем же заключается проблема, стажер Андерсон? Говорите.

Херувимчик задумчиво покачал головой, почесал затылок, вновь рассыпая по всему помещению цветы — на этот раз маргаритки разных оттенков, — и горестно вздохнул:

— Ноль, абсолютный и беспрецедентный ноль, сэр. Как бы я ни считал, и в прямом порядке, и в обратном, и по системе архангела Михаила, и Рафаила, и Самуэля, и даже, страшно сказать... — тут он понизил голос и невесть зачем оглянулся через плечо, — царя Асмодея, но нет, все одно — ноль, и хоть ты тресни.

— Ты уверен? Нигде не допустил ошибки? — Катаниэль нахмурился, развернул все свои крылья и начал активно им помахивать, заставляя пергаментные листы зависнуть в воздухе в строго определенном иерархическом порядке, а появившиеся магические счеты с громким лязгом катать железные кости туда-сюда.

— Так... учился превосходно — плюс сто баллов... связался с плохой компаний на пятом курсе — вот тебе и минус сто... обозвал любимую подругу грязнокровкой — минус двести... покаялся и извинился — плюс сорок... принес клятву верности самому Темному магу волшебного мира — минус одна тысяча девятьсот девяносто девять... рассказал ему о сделанном провидицей пророчестве — минус две тысячи...

— Дважды спас жизнь герою — плюс тысяча пятьсот... швырнул в этого же смельчака банку с тараканами, правда, промахнувшись (какой вы, право, колоритный персонаж, мистер Снейп) — минус сто пятьдесят... занижал баллы гриффиндорцам и завышал слизеринцам — минус двенадцать с половиной... стал причиной страшных снов Невилла Лонгботтома — минус двести (неоправданно много за кошмары какого-то сопляка)... работал двойным шпионом на стороне сил добра — плюс тысяча девятьсот пятьдесят... в пору своего директорства по мере сил помогал детям, спасая их от гнета Кэрроу — плюс триста... доставил храбрецу меч Годрика Гриффиндора — плюс пятьдесят... мученическая смерть в расцвете жизненных сил — плюс сто семьдесят... ну и куча всего по мелочи, отвратительный склочный характер, злобная мстительность... итого, в конечном итоге мы выходим, выходим... на плюс двадцать с половиной...

— Простите, что вмешиваюсь, наставник, но вы забыли про один пункт, он там указан и как раз отнимает эти двадцать с половиной баллов, пункт номер одна тысяча сто двенадцать, подпункт четыре, точка один.

— Что там? Да вы издеваетесь никак? Что это за статья расхода такая — на постоянной основе отпирался от предложенных лакричных и лимонных долек и мармеладных гиппогрифов??? Кто его внес? Отдел сведения жизненного баланса у нас перегрелся на кислотном солнышке, когда их полным составом отправляли в командировку в седьмой круг Ада?

— Так это все тот старик виноват, учитель, который у нас тут отирался почти полгода, он за это время все резервы сладостей и подъел. Вот с тех пор добровольный отказ от разного рода вкусностей и приравняли чуть ли не к преступлению.

Серафим Фергюсон закрыл глаза, вспомнил руководства из пособий для небесных странников "Дай жизнь своим крыльям: как оставаться ангелом в любой непонятной ситуации" и "Возвышенные уроки: сколько необходимо подождать, чтобы все рассосалось само собой", вдохнул, задержал дыхание на десять секунд, выдохнул, пошевелил пальцами, сжал их в кулаки, разжал обратно, проделал всю процедуру по второму, третьему и четвертому кругу, приоткрыл один глаз, увидел, что ничего не изменилось, и смиренно распахнул оба века:

— Натаниэль, дай уже мистеру Снейпу что-нибудь выпить.

— Но, учитель, ничего же нет, я и говорю. Этот самый дедул... пожилой джентльмен за то время, что жил туточки, выпил весь кофе, чай, сок и скушал все запасы сладкого — и печенье, и конфеты, и драже, и даже зефир в виде котелков от Берти Ботс, что подавившийся конфеткой маг нам подарил, они были рассчитаны на год вперед. А я доказывал, что ему самое место у мелких бесят, они б ему показали кузь...

Прервав свое обиженное бормотание под взглядами двух пар темных обжигающих глаз, херувим сложил руки на стол, выпрямился и вполне бодрым голосом доложил:

— Заявку я подал еще три с половиной месяца назад, но отдел содержания магических нахлебников заявил, что по смете нам уже все было выдано и раз мы такие растратчики и не в состоянии контролировать прибывающих, то виноваты сами и нас обеспечат необходимым самыми последними. Вот до сих пор ждем. Бюрократы, сэр...

Ангельское личико слегка скривилось, слегка, самую малость, дабы не испортить общую картину сияющей молодости и красоты.

— Так, с этим понятно. Только не уверяй меня, что у тебя самого ничего не завалялось. Зная тебя, ни за что не поверю.

Голос Катаниэля поднялся на две октавы и ударом огненного хлыста рассек воздух кабинета.

— Клянусь, босс... только "клюковка", сэр. Настойка из листьев мадалы и сока ягод клюквы из садов Эдема, мама прислала бандеролью, написала — для поддержания иммунитета.

— Ну так и не жадничай, дай глоточек мистеру Снейпу, ему сейчас укрепление здоровья поважней будет.

Через пять минут существенно захмелевший и повеселевший Северус сидел, откинувшись в кресле и потираясь о его плюшевую ткань порозовевшими щеками и наяривал "клюковку" под укоризненным взглядом ангелочка-стажера, а грозный серафим на голограмме перед ними мерил шагами кирпичного цвета выжженную землю, в то время, как на заднем фоне по пылевым облакам позабытые наставником ученики пробегали восемьдесят шестой круг марафона.

— Видите ли, профессор... Вот какое дело — как вы уже сами, наверное, начали догадываться, у нас тут есть некая система разделения приползающих... то есть прибывающих к нам магов. Это разграничение происходит по балльной системе и состоит в кратком подведении жизненного баланса, когда все ваши поступки прошлого бытия складываются в некий общий итог, по которому и происходит распределение на один из восемнадцати уровней — существует девять кругов рая и девять же ада. Не сказать, что все всегда проходило без сучка и без задоринки, были проблемы, но решаемые и, в конце концов, все вставало на круги своя — вот у чародея минус сто баллов — пожалуйте на первую ступень ада, или, например, плюс триста двадцать — пройдите на второй ярус рая, ну и так далее. И никогда, никогда не было такого, чтобы у волшебника или ведьмы был ноль, хоть какие-то десятые от целых где-то да болтались, сам механизм не допускал подобного обескураживающего перфоманса. А теперь явились вы со своим бесповоротным, беспросветным нолем, что, честно говоря, при вашей бурной жизни, — здесь он иронично покосился на парящие в воздухе листы пергамента, — несколько даже абсурдно. Тем не менее факт остается фактом, возможно полетел заложенный в системе алгоритм и чтобы разобраться, где именно закралась семантическая ошибка, уйдет довольно много времени, а инструкций, что в таком случае делать с вами и куда вас девать, у нас нет. Держать здесь — не имеем права, особенно после того случая со старцем-волшебником, строго запрещено, на возрождение тоже не попасть, там очередь просто жуткая, люди годами ждут.

Искренне огорченный серафим, сложив ладони лодочкой и пристроив на них сверху голову, грустно улыбнулся.

— Эх, Северус, вы бы хоть слезу, что ли, пустили напоследок перед этим вашим героем. Глядишь, дополнительный балл бы и заработали.

Выразительный фирменный взгляд профессора Снейпа, кинутый поверх фляжки с "клюковкой", безгласно дал понять его мнение по поводу этого нелепого предложения, включающего распускание соплей перед каким-то надоедливым щенком.

— Понимаю, понимаю... Сам такой...

Натаниэль, тоскливо перебирающий свои потускневшие и распрямившиеся от эмоционального расстройства кудряшки, напоминающие теперь по виду солому, неожиданно подпрыгнул на стуле и ликующе возопил:

— Шеф, шеф, стойте, погодите, а этот убеленный сединами поживший господин, про которого мы говорили, разве он у нас здесь жил столько месяцев не потому, что у него как раз таки тоже вышел чистый ноль? Первый такой случай за миллионы лет. Учтивый такой, благовоспитанный мужчина, правда, все командовать пытался да лекции нам читать об ошибочном мироустройстве и беспорядочном жизнеукладе, как уж все радовались, когда выперли его куда подальше... Подождите-ка... — он лихорадочно принялся листать бумаги на столе, поднимая вихревые ураганы из мелких перышек, листьев и лепестков. — Вы были в отпуске на Земле в то время, поэтому и не помните. Вот! — он радостно ткнул пальцем в пергамент, проделав в том дыру. — Вот оно, решение — для таких случаев создали специальный, "нулевой" уровень ада и велели таких иждивенцев направлять прямиком туда годков на сто-двести, ожидать рассмотрения апелляции по делу. Просто больше таких оказий не случалось, дел много, все как с цепи сорвались на Земле, каждый день прямо пачками прибывают, так и позабыли... Оно и понятно — эгоисты — хоть бы разок кто подумал, что мест нет, ад и рай не резиновые...

— Что ж ты раньше не сказал, малыш Натаниэль? — благодушно вопросил "шеф", сложив крылья за спиной и дав, наконец, знак уже зеленым от усталости подопечным остановиться. — То есть мистера Снейпа мы должны, согласно этому предписанию, тоже отправить туда же?

— Минуточку, — взором, не предвещающим ничего хорошего, Северус пробежался по бестолковым небесным устроителям и решил вмешаться в процесс распоряжения своей дальнейшей судьбой.

Для большего устрашения он даже встал, сжимая в одной руке фляжку с "клюковкой", а в другой — сложенный в трубочку журнал "Будни магической небесной канцелярии, дайджест за апрель", найденный валяющимся на полу.

— Куда вы хотите меня отослать? Что там находится, на вашем "нулевом" этаже? Никуда не пойду, пока не узнаю, не надейтесь. И что это за старик такой, которого вы все поминаете? Не с длинной ли седой бородою и в фиолетовой мантии с вышитыми золотыми звездами? А имя его, случайно, не Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор?!