Горький шоколад (гет)

В запотевшее окно полицейского участка, видавшего куда более спокойные времена, чем вся эта беготня и суета, бился снег. Снежный вихрь неистово скручивался в спираль, нисходящую с покрытого тучами неба, диким зверем снаружи выл ветер. Стекла дрожали, фонарь мигал, и весь этот сумасшедший вечер напоминал шерифу сцену из дешевого ужастика, вот еще свет сейчас погаснет, и будет и вовсе прекрасно! Будто в ответ на подобные мысли лампочка несколько раз мигнула и обреченно потухла.

— Серьезно? — фыркнула Эмма Свон и поднялась со своего места. Где-то там, среди заваленных папками шкафов и отчетов, которые она бесчисленное количество раз обещала сдать, должен скрываться распределительный щит. Хорошо бы его отыскать.

Сегодня Сочельник, тем удивительнее проводить его в участке, в компании паутины, кучи пыльных бумаг и тьмы. Эмма криво усмехнулась и на ощупь сделала первый шаг. А с кем ей, собственно, его встречать, и есть ли смысл? Когда-то давно, когда она была маленькой девочкой, сбегавшей из приютов в поисках лучшей жизни, она мечтала, что однажды у нее будет семья, большая зеленая елка, камин и много подарков. Рождество — это, ведь, семейный праздник, а если нет семьи, то нечего и праздновать.

В участке было холодно и темно. Где-то капала вода, снаружи все так же бушевала метель, распределительный щит затерялся во всеобщем хаосе.

— Сплошной бардак, что внутри, что снаружи, — прокомментировала Эмма и, подсвечивая себе фонариком, вернулась на место. Пару минут в темноте ее не убьют, надо выбираться отсюда. И что дальше? Шериф вздохнула и пошарила по столу в поисках телефона. Дисплей оповестил: «23:00». Куда дальше?

Мэри-Маргарет и Дэвид доедают индейку и целуются под омелой, Реджина прячет подарки для Генри, Руби убежала на очередное свидание с Вейлом, даже бабушка и та принимает гостей. Всё прекрасно! Все счастливы!

— Генри сказал бы, что все обрели свой «счастливый конец», — пробормотала Свон, не испытывая ни малейшего желания куда-то идти и что-то делать. Котел отопления обиженно пожужжал и затих. Веселенькая перспектива — замерзнуть на Рождество! Эмма ударила по столу кулаком и перевела взгляд на окно, за которым по-прежнему неистовствовал снегопад.

Эмма вспоминала прошлое, свою жизнь, от которой она столько лет бежала. Гонка за счастьем, которого не существует. Многие в этом странном городке поспорили бы с ней. Надежда, вера, розовые сопли. Кому это нужно? Для чего? Эмма плотнее закуталась в красную куртку и покачала головой. Снегопад плохо на нее влиял, но чем еще занять себя в очередное бессмысленное Рождество?

Шериф пошарила в поисках перчаток, сунула в карман ключи от машины и застегнула куртку до самого подбородка. Как бы там ни было, а полицейский автомобиль видел куда более сложные времена и справлялся с ними. Что ей какой-то снегопад?

— Всего лишь снегопад!

Снежный вихрь заметал все на своем пути, завтра коммунальным службам городка не поздоровится. Ветер пронизывал до самых костей, бился в окна, швырялся горстями колючего снега. Непогода. Самое лучшее Рождество! Где-то на площади, у самых часов, стоит, вероятно, елка, но в городе нет света, а посему — удовольствие сомнительное. Эмма пожала плечами и вставила ключ в дверной замок. Тот вошел лишь наполовину. Шериф выругалась и нажала сильнее. Нет, это просто какое-то издевательство! Эмма поднесла ключ к глазам, силясь хоть что-то рассмотреть в кромешной тьме. Неужели в городе нет лишней подстанции для таких, вот, критических случаев? Эмма достала из кармана куртки неизменную связку отмычек, привычно вздохнула, вспоминая краткие моменты счастья с Нилом, и через несколько секунд уже с наслаждением выезжала на занесенную снегом дорогу.

Крупные хлопья неслись на ветровое стекло, липли к дворникам, спиралью скручивались внизу и рассыпались миллионом горящих искр. Эмма наблюдала за этим действом со странной смесью раздражения и восторга. Она любила ночную жизнь, но в этом захолустье не было даже приличного бара, чтобы забыться там до утра после бутылки виски и шуток бармена. Напроситься в гости к Реджине? Шериф криво усмехнулась и переключила передачу. Снег вырывался из-под колес, но ей некуда было спешить. Фары уверенно высвечивали дорогу, и Эмма сама не заметила, как направила машину к выезду из Сторибрука. Только шоссе и лес. Тьма и тишина, да еще, пожалуй, снег, что еще нужно для идеально одинокого Рождества?

— Пожалуй, камин, выпивка и хорошая компания, — ответила в пустоту Свон и нахмурилась. Фары выхватили большой темный объект, и это очень не понравилось шерифу.

Эмма нажала на газ, ускоряясь. Машину вильнуло в сторону, но железная выдержка и многолетний опыт тут же исправили положение. Подъезжая к самой черте, отделяющей Сторибрук от остального мира, Свон смогла, наконец, рассмотреть темное пятно.

— Какого черта он здесь делает?!

Аккуратно, стараясь не угробить машину на скользкой дороге, Эмма припарковалась, проверила отмычки и хлопнула дверью. Сапоги разъезжались, метель беспощадно слепила глаза, холодный воздух обжигал легкие, а теплый автомобиль казался таким далеким. Пару метров до черного Кадиллака показались шерифу вечностью, и, конечно же, в двери заклинило замок.

— Великолепно! — Эмма перепробовала с десяток отмычек и, наконец, осторожно открыла дверь.

— Мисс Свон? Вы?

— Голд, какого черта вы здесь делаете?

— То же самое могу спросить и я.

Шериф вздохнула и без лишних церемоний уселась на пассажирское сидение.

— У вас тут собачий холод, просто, чтобы вы знали.

— Вы удивительно проницательны, мисс Свон.

— Намерены сидеть здесь до утра? — Эмма повернулась и в упор уставилась на Голда.

Самый странный из всех странных жителей Сторибрука — так шериф окрестила ростовщика с момента их первой встречи. Упакованный в кошмарно дорогие костюмы, все про всех знающих, не упускающий возможности отпустить колкий комментарий, Голд, тем не менее, вызывал у Эммы некую симпатию пополам с противной внутренней дрожью.

— И что же вы забыли в такой час на выезде из города? — продолжила Свон, не дождавшись ответа на свой предыдущий вопрос.

— Ждал, пока очаровательная блондинка составит мне компанию, ну или отыщет мой хладный труп, — по-прежнему не сводя цепкого взгляда с дороги, ответил Голд.

— Один-один, — фыркнула шериф, — Слушайте, давайте выбираться, а то, боюсь, наши трупы обнаружит Реджина.

— О да, мы не можем доставить госпоже-мэру такой радости.

— Побег отменяется, Голд, пойдем отсюда! — распорядилась Эмма, нашаривая в темноте неизменную трость ростовщика.

Мужичина бросил на Свон раздраженный взгляд, но послушался. Шериф от всей души хлопнула дверью и уже хотела спешить в тепло полицейского автомобиля, как Голд поскользнулся на обледенелой дороге и чуть не упал навзничь.

— Этого еще не хватало! — буркнула Эмма и поспешила к мужчине, — Вот что, Голд, хватайтесь-ка за меня, пока не пришлось звать на помощь пьяного Вейла.

— У вас сегодня некий аукцион невиданной щедрости, а меня забыли пригласить? — фыркнул ростовщик, упрямо опираясь на трость. Метель, явно, не способствовала простоте передвижения.

Свон уперла руки в бока и скептически осмотрела своего невыносимого собеседника. Едва держащийся на ногах Голд, тем не менее, внушал уважение, несгибаемость перед силами судьбы и стихий. Что случилось с его ногой? Как давно он хромает и почему?

— Можете не благодарить, давайте руку и пойдем отсюда!

— Не стоит, я как-нибудь сам.

Эмма не любила повторять дважды, потому, когда мужчина в очередной раз не справился с равновесием, бесцеремонно схватила его за рукав и рявкнула:

— Черт бы вас побрал, Голд!

— Вот в этом вы абсолютно правы, мисс Свон.