The lady in red (гет)

Когда Марта отомкнула дверь, в глаза больно ударил свет: им прямо-таки искрился лофт, и ярче яркого сияла их шикарная люстра. Вдобавок зачем-то горели и бра, и если бы сама завзятая тусовщица Марта наткнулась бы по центру гостиной на разношёрстную толпу, с бокалами и болтовнёй, то всё бы, всё бы поняла. И даже не отказалась бы поучаствовать, но лофт был пуст.

«Хмм!» — ухоженные брови мисс Роджерс недоумевающе сошлись: ещё никогда Рик не затевал пирушки, сам при этом в них не участвуя. Такой энергичный деятель, как он, организатор всяческих шоу и розыгрышей всегда должен быть на пике событий, но... что-то явно пошло не так.

«Да, моего мальчика будто подменили!» — эта фраза уже давно мозолила язык, а явный перелом в настроении сына произошёл как раз после выпускного Алексис, Марта это прочно уяснила. Будто бы зациклившись на чём-то одном, Ричард всем своим непринуждённым видом усердно доказывал, что с ним по-прежнему всё в порядке. И всё также добродушно подшучивал над своей мамой и её старой-новой любовью. И всё также на пару с Алексис, они сбегали куда-нибудь из города, возвращаясь посвежевшими, довольными собой и жизнью, но... Откуда тогда этот сонм вредных привычек? Эти участившиеся свидания с бутылкой у окна, заторможенный взгляд в экран ноутбука и неподвижные пальцы на клавиатуре? А ещё неимоверное количество сладкого, и резкое уменьшение острот, и вечные ответы невпопад. Со всеми сопутствующими этому шутками — тоже.

…Марта скинула у стенки щегольские лодочки, повесила сумочку на крючок и после пристального, критического взгляда в зеркало, невесомо "поплыла" по лофту. Её путь пролегал в кабинет сына, где тоже горел свет, а сам Рик грузно восседал за столом, с бутылкой виски по правую руку и бокалом в левой. Ноутбук был открыт, а воздух комнаты густо был насыщен парами спиртного.

— Опять гипнотизируешь стакан, мой милый? — спросила Марта, с мягкой, сочувствующей иронией глядя на сына.

— Просто вдумчиво усваиваю букет... — Касл сделал солидный глоток и не без сожаления оставил виски в сторону. — Купажист у виноделов был не самый худший, однако далеко ему до канадцев...

— Быть может, тот год как раз и был неурожайным! — Марта уверенно просочилась в кабинет и встала по ту сторону стола: — Ах, Ричард! Ведь что-то с тобой не так! Зачем тогда тревожишь моё сердце? Зачем понапрасну беспокоишь Алексис, а? Неужели не хочешь избавить её (и меня!) от ненужных переживаний? И от посещения аптеки тоже! И я боюсь, что твоё непродуктивное времяпрепровождение может пагубно отразиться на твоей творческой и умственной деятельности. Или уже отразилось?

— Что за паника, мама? Скажи ещё, что лень притупляет мозг, — недовольно буркнул Рик, опуская крышку ноутбука, — и мне типа срочно нужен какой-нибудь праздник.

— Не без этого, сынок, конечно, не без этого! А пока увы: мы с Алексис будем ежедневно лицезреть твою кислую мину, ожидая возращения моего жизнерадостного сына и не менее заботливого отца к самому себе! Хоть у тебя и застой, Ричард, и твоё возвращение в участок откладывается, но ведь жизнь на этом не кончается, не правда ли? Кстати, а как там дела у Беккетт? Я слышала, что она вроде бы опять в мейнстриме!

— Да, это так, — Рик отвернул голову, усиленно пряча от Марты глаза. — И опять она зашилась в свой собственный мирок, в котором нет и не будет места... мне.

Голова Касла мягко опустилась на грудь, но лёгкая рука Марты тут же взъерошила его волосы.

— Так двигайся же без оглядки, мой милый! Вперёд и только вперёд! Хоть я сама и не самый лучший образец для подражания, но перенаправить вектор твоего настроения мне вполне по силам!

С этими словами мисс Роджерс чмокнула сына в макушку и решительно вытянула сложенный ноутбук из-под его руки.

— Смени обстановку, Ричард! — с мягким нажимом приказала она, сдвинув аппарат на угол стола. — По крайней мере, у тебя всегда это получалось. И повод по счастью есть. Как мне тут недавно нашептали, через день, в одном очень-очень престижном месте состоится благотворительный бал. Как раз местечко для тебя! Погуляй вольготно в обществе небожителей Бродвея, но без кислой мины и заумных фраз, как ты обычно умеешь. На язык свой жаловаться грех, на манеры — тем паче, и поэтому самое то поиграть в благотворительность, что сидит внутри и никуда не девается. Потому что не у каждого состоятельного джентльмена такое лёгкое и доброе сердце, как у тебя, Ричард, и вполне возможно, что пожертвование нескольких сотен долларов настроит тебя на мажорный лад. А там, глядишь, и флюиды подоспеют! И перестать третировать себя, мой милый! Меня ты там точно не увидишь, поэтому к лучшему — вперед!

Когда же Касл приподнял голову, Марта озорно подмигнула ему:

— Ну же, Ричард! Не будь же букой и сделай маме приятное!

И двигаясь на цыпочках, мисс Роджерс неслышно удалилась. Рик проводил её долгим, горестным взглядом и нехотя потянулся к телефону: где-то там, в его электронных недрах, ещё хранился номер Синтии.

* * *

— Это неописуемо, Касл! — Синтия Гейл, стройная, привлекательная дама едва-едва за тридцать небрежно взбила густющую, тёмно-русую копну своих волос, и аромат её пьянящих, травянисто-сандаловых духов стал ещё насыщеннее. — Сколько именитых лиц в одном месте, все и сразу! Новые знакомства, старые друзья, обширные возможности… Впечатлений должно быть на целый вагон!

«И маленькую тележку тоже… Потому что я уже впечатлён!» — стараясь не отвлекаться от дороги, Касл уже по достоинству оценил невесомый маковый шифон на стройном бедре спутницы, и ровный, шоколадный загар её кожи, но вслух произнёс совсем другое:

— Как я понял из первых уст, — солидно выговорил он, имея в виду Марту, — нас ждёт настоящая ярмарка авторского тщеславия, но я всегда уважительно относился к чужому труду...

Однако его тут же и нетерпеливо перебили:

— Это потому, что сам — автор?

Рик согласно кивнул и тут же судорожно икнул, когда цепкая рука Гейл легла на его пах.

— Вот за какое «авторство» я больше всего тебе обязана! — загадочно усмехнулась Синтия, с умелым нажимом перебирая пальцами. — Но, наверное, не очень-то лестно услышать от женщины, готовой мигом примчаться на твой клич, что ей абсолютно плевать на твои книги! — и Гейл так изобретательно сыграла рукой, что Рик судорожно икнул, вмиг покрываясь ледяной испариной. И даже подпрыгнул на одном месте, заставив вильнуть автомобиль.

— А если не повременить с баловством, то спорить о заслугах автора будет бессмысленно! — штаны Каслу определённо стали тесны, но способа, как прямо здесь и сейчас сбросить напряжение, что-то не было. Ну, хотя бы потому, что Синтия поехала с ним ну совсем не за «этим». Да ему, Каслу, просто надоело слушать, как разодетая публика, узрев его без постоянной спутницы, очередной раз перемывает кости.

— Ну, что-то сегодня ты совсем на себя непохож! — Гейл неохотно убрала руку и с недовольной миной схватилась за кончик носа. — А ты, случайно, ориентацию не сменил?

Касл с трудом осилил жалостную улыбку, более похожую на болезненную гримасу.

— Ты первая, кто обо мне так подумал! — просипел он. — Разве моей репутации в этом плане недостаточно?

— Но я же вижу, как ты прозябаешь! В абсолютном, гордом одиночестве! — прищёлкнула пальцами Синтия. — Даже звонок твой был мне через силу! Что, думаешь, я совсем дура?

— Я… Даа… Неет… Прости! — поспешил оправдаться Касл. — Видишь ли, в последнее время у меня что-то всё валится из рук… И мысли правильные не забивают голову, и слова нужные не впечатываются в лист… Только виски удачливее всех… Ощущаю себя полным неумехой… или неудачником…

— А ловко, значит, она тебя уделала! Одно слово — Никки Хит! — нарочито небрежно, Синтия подправила бретельку, краем глаза наблюдая за Каслом, однако тот лишь нейтрально пожал плечами.

— Раскол назревал так долго, что когда-то всё должно было случиться… Бумс и бац! Поэтому я твёрдо двигаюсь дальше… И всё, мы приехали…

Машина подрулила ко входу в ресторан, и к ним тот час метнулся разбитной малец в сизой униформе. К сожалению, на крыльце дежурил не он один.

— Чёрт! Опять пресса! — прикрываясь рукой от слепящих вспышек, Рик подцепил Синтию под руку. Она низко склонила голову, и с каменными лицами, неистово скрепя зубами, они прошмыгнули наконец-то эти двадцать разнесчастных ярдов. Где у стеклянной полированной двери облегчённо и шумно выдохнули.

— Ну вот, «акулам пера» не так-то просто нас порвать!

Синтия ответила легким рукопожатием, на лице её обозначилась непринуждённая, понимающая улыбка: в фойе тоже толпился народ, но это уже были люди другого, более славного и почитаемого круга. И Касл был одним из них: так шустро он раскланивался направо и налево. Словно и не было никакой грусти: шутил, хохмил, невообразимо корчил рожицы и, делая непонятные жесты, умудрялся отвешивать воздушные поцелуи.

— Я сейчас! — отпустив его, Синтия скользнула к большому зеркалу: подвешенное к стене в правом крыле холла, оно, как магнитом, притягивало к себе дам. Все такие разодетые и напомаженные, что-то поправляя на себе и приглаживая, они критически оценивали себя. И Синтия, одна из самых шустрых, была не исключением. Через несколько минут, не найдя во внешности изъянов, Гейл незаметно подкралась к Каслу со спины: тот шумно, взахлёб, обнимался с каким-то вальяжным типом во фраке и позолоченных очках, а когда отступил шаг назад, то чуть не снёс собою спутницу.

— Ай! Ой! Ну, ты и слон! Ты хоть когда-нибудь оглядываешься?

— Ах, извини! И не «слон», а «черный носорог»! Или скорее — «белый кит»! — Рик скорчил виноватую, жалостливую гримасу, но конец фразы прозвучал весьма решительно: — А будут посягать на честь — решительно прибью хвостом!

— Охотно верю! И даже знаю, о чём идёт речь! — Гейл ловко скользнула под его слегка расставленные руки и со счастливой улыбкой припала к широкой груди. Рику ничего не оставалось, как привлечь Синтию к себе.

Их взгляды невольно встретились: вопрошающий, страстный — её, и деловитый, непроницаемый — его.

— Ну и? — вопрошающе приподнял бровь Касл.

В ответ Гейл цепко ухватилась за его шею.

— Те, что за дверью, очень неприлично себя повели, — губы Синтии легонько сдавили писательскую мочку уха, заставив Рика невольно поёжиться: вдоль хребта тут же пробежал знакомый игривый холодок, — потому что, несмотря на свободу прессы, никто всё же не давал им права копаться в грязном белье. И на поверку оказывается, что досужие домыслы потворствуют непотребству.

И потянулась с поцелуем вновь.

— Хмм… сто раз это проходили, — Рик сделал вежливую попытку отстраниться, но Синтия так и липла к нему, — и поэтому тупо забил на всякие интервью.

И Касл не кривил душой: после разрыва с Беккетт, вслед выпускному Алексис, красноречие у него как отрезало. Теперь круг его общения был ограничен семьей, а прочих, особо навязчивых, Касл с ходу посылал куда подальше. И очень надеялся, что со временем бомонд о нём постепенно позабудет. Если бы не мама, со своей неуместной и неуёмной инициативой. Когда внутри тебя так и щемит, не утихая, боль, любая вечеринка невольно отвращает от жизни и вызывает печеночные колики, но… Марте разве откажешь? Нет, нет, и нет, а вот теперь вот приходится через силу улыбаться неплохой в общем-то, нескандальной и незлопамятной Синтии. Кстати, и про клятвы верности, тоже не было сказано ни слова, но этот бал… не отдушина даже, а так, чтобы отвязаться. Понятно, от кого или от чего.

Синтия упорно продолжала налегать, и Касл достал из бокового кармана пригласительные билеты. Подведя даму к створкам зала, лихо продемонстрировал швейцарам своё право на вход, и крепыш в ливрее тут же проводил их прямо и чуть правее от входа. Искомое место, где в бокалах уже празднично искрило вино, и застоялись легкие закуски, оказалось в первом ряду от сцены. И Синтия тут же улыбнулась приятным воспоминаниям.

— Ни разу не была здесь после «смены декораций», Касл! — осторожно пригубив вино, Гейл причмокнула губами от его насыщенного, сладковатого вкуса. — А помнишь то наше с тобой рандеву?

«Ещё бы! Всего лишь каких-нибудь лет пять тому назад!» — и Касл изобразил радушную улыбку: ну как такое можно позабыть! Шампанское на брудершафт… и ты внутри неё… легкий скрип мебели, и безумный полёт сердец… Тела вжимает друг в друга и склеивает любовной мукой… Бурлит в жилах и закипает кровь, сбивается дыхание, и всё на свете теряет свой, даже ничтожный смысл. И даже опасение того, что их могли нечаянно застукать, лишь придавала близости особую пикантность. А какой же фееричный был из «процесса» выход!

«Классно почудили! И пищи для размышлений много народилось!» — и Касл горестно вздохнул, заслышав в ответ негромкое:

— Так почему же, Касл, мы не использовали свой шанс, а? Ну, тогда, почему не смогли, а? Ведь у нас с тобой было и есть много общего, было чёткое понимание друг друга, и делить тогда нам было нечего…

— Как раз, кстати, накануне встречи с Коуди, — нервные окончания на его скуле ощутили её неотрывный взгляд, и Касл невольно повернул голову: Синтия смотрела на него с сожалением и грустью. Её пальцы изящно обвили хрупкую ножку бокала, вина в нём осталось чуть меньше половины, а дыхание было трепетным и неровным.

— Да… — Синтия как-то странно сморгнула, и тонкая прядка непослушно выбилась, маскируя аккуратные тонкие брови и тонкий, четко очерченный носик. — Он был примитивнее винной пробки и прямолинейней жезла, но ухаживать у него как-то получилось.

Представив себе нескладное и рассеянное «чудо», да ещё и на полголовы выше его, Касл сдержано улыбнулся.

— Славный малый, подтверждаю, но для Коуди овцы с лошадями милее тебя и обнимается он с ними не в пример чаще. Или же я неправ?

Чтобы выдержать паузу, Синтия пригубила вино и перетёрла глоток языком.

— Хочешь откровений, Касл? Но что тебе тогда с них? Зачем ворошить прошлое? Нет уж, пусть лучше будет в привычном стиле: одна из твоих книг, Касл, в качестве настольной, а её сюжетные примочки так благодатно действуют на память, что освежают и бодрят. Но мы же другие, Касл, мы женщины, и потому-то всё иногда происходит с точностью до наоборот: буквально после двух абзацев я впадаю в глубокий и крепкий сон. Естественно, на этот счёт у меня есть свои соображения… Возможно, как и у тебя…

— Танцы тоже придают бодрость! И я на этой стезе далеко не старик! — и Касл приветливо улыбнулся Гейл, зачем-то в своей тарелке смешивая всё в одну кучу.

— Тогда здоровья нам! И к чёрту грусть! — на кончиках ресниц Синтии появилась капелька влаги, но под хрустальный звон бокалов Рик внушил себе, что всё ему это только почудилось.

А вечер в атмосфере праздника шёл своим чередом: тут были и сольные номера, и пантомимы, и пародии, и розыгрыши, и Касл уже сбился со счёта, заталкивая бумажную мелочь в услужливо подставленные боксы. По мере того, как градус алкоголя в нём, сбивая нервный зажим, неуклонно нарастал, Рик ощутил наконец-таки в себе некую свободу. От тяжких дум, от боли в сердце и груза нелегких обстоятельств, а смех, шутки и подколки опять составляли его «я». И Касл не считал зазорным или унизительным поддакивать своей спутнице, но…

«И всё вроде бы с виду весело, но всё одно что-то не то!» — Рик отложил вилку, приложил ко рту ароматную салфетку и откинулся на спинку стула. Когда уже сыт и пьян, и спутница твоя явно подустала, то так себе ещё развлечение — рассматривать поддатую публику, но…

Его взгляд внезапно за что-то зацепился. За лицо. Такое миловидное, знакомое и неотразимое до треска в ушах. Волнующее кровь и сводящее с ума, с решительным, строгим и неотразимым взглядом каре-зелёных глаз. Толкающее на безумие, без осознания выбора. Единственное и неповторимое, но почему-то не рядом с ним, а где-то там, в другой части зала. Где путному обзору мешают чужие «туши», и нужный столик, как назло, затенён. И эта женщина также неотрывно смотрит на него, пока, отвечая, видимо своему спутнику, ей не пришлось пересесть немного боком.

«О, чёрт! О, чёрт! — словно удаляя паутинку, Касл быстро провёл ладонью по глазам, затем в ход пошли кулаки. — Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!! Не может быть!»

Недоумевающий возглас Синтии повис в воздухе, но Касл уже вскочил со своего места. Под бравурные марши оркестра его слегка раскачивало, и с первым же шагом по направлению «туда» Рик не без горечи заметил, как дама, на которую он пялился, тут же вспорхнула со своего места. Изящно подав руку спутнику, склонила голову в вежливом поклоне, и Касл мигом представил себе её очаровательную улыбку. Обращённую к этому мясистому «мачо», который ей однозначно и в подмётки не годился...

«А чуваку не чужды манеры!» — ревность к парню, чей внешний вид говорил об основательности и уверенности, захлестнула Касла с головой. Ещё бы! Щегольский фрак, внушительная мускулатура, модная стрижка, смазливая физиономия… И вроде бы обаятельная на первый взгляд улыбка, но какая-то уж больно «пластиковая». И что за имитация светских манер!

Тем временем, кавалер повёл свою даму на танцпол, и Касл видел только красное пятно её платья.

«Но я же не мог ошибиться, не мог!» — твердил Рик про себя, сближаясь с предметом своего интереса: огибая столики, бросал кому-то короткое «Привет!», с трудом избегая столкновений с перегруженными снедью официантами, пока не замер в нескольких шагах от пары — они умело кружились в непринуждённом вальсе. И легкое поначалу возбуждение, окрепнув не на шутку, превратило Касла в соляной столб. От волнения не хватало дыхания, кровь дико забурлила и ударила в виски…

— Я… я… я не мог ошибиться… — его руки до боли сжались в кулаки. — Это ты? …Беккетт, это ты?

Пара сделала несколько оборотов, и Кейт, изумлённая не меньше Касла, хлопком ладоней в грудь остановила партнёра. Вежливо склонила голову, извиняясь, и, замедляя шаг, направилась к экс-напарнику.

— Ка-асл? Что ты здесь делаешь? — дистанция между ними сократилось настолько, что Рик смог рассмотреть Кейт во всех мельчайших подробностях. Вот только прикоснуться к ней не мог. Или же просто не посмел.

Правда, всё же как-то выдохнул. Через силу и с громадным трудом:

— Вообще-то тоже самое могу спросить и про тебя! И ты тоже неплохо выглядишь! — и про себя добавил: «А я же просто стенаю от отсутствия вдохновения!»

Через силу сглотнув, Касл заметил, как тонкие пальцы Беккетт накручивают локон. Правда, в её взгляде не изменилось ничего.

— Сойдёт для проштрафившегося копа, только что возвращённого на службу, — Беккетт была сама невозмутимость и бесстрастность. — Можно сказать, что я почти не успела заскучать. Да и парни тут-как-тут.

— И что, сразу же накинулась на новое дело? Неужели наконец-то добралась до Х-файлов, срезав некто злобного при посягательстве на тайное знание?- спросил Рик с таким живым интересом, что Кейт сразу же захотелось врезать ему сумочкой. И желательно между ног.

— Я просто пыталась работать, Касл, — Беккетт независимо сложила руки на груди и гордо расправила плечи. — Хоть кофе мне и не носят в постель.

Касл криво усмехнулся и, вытянув шею, поискал глазами ЕЁ чувака, но мясистый куда-то исчез.

— А где же твой мистер «Save the puppies»? — Рик скривил презрительную гримасу, но Кейт лишь узнаваемо повела бровью.

— Я свободная женщина, Касл, и в рестораны хожу не только с писателями или пожарными. Клянусь, что ты и этого не знал.

— Моё знание, как и прозорливость, который год оставляет меня в мейстриме зрительских симпатий и…

— И ты хочешь сказать, что наконец-то счастлив? — Беккетт непонятно нахмурилась, но взгляда не отвела. Каслу даже показалась, что в глазах Кейт мелькнуло нечто вроде сожаления.

— Да! — натужно улыбнулся он. — Мне никогда не было так хорошо, как сегодня! Я здесь, в кругу друзей, с женщиной, которую обожаю, и которая, в свою очередь, неравнодушна ко мне!

— Желаю не обмануться в надеждах! — Беккетт привычно куснула губу и незаметно перевела дух. — Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь!

— Я же Ка…- Рик гордо вскинул голову, но Беккетт уже отвернулась. И решительно зашагала не за свой стол, а в дальний угол зала, где находились туалеты и комнаты с биллиардами и прочими развлечениями. И чем дальше удалялась от него, чем сильнее её заслоняли гости, тем сильнее вытягивалась шея Касла. И Рик понял, что пора бы им и поговорить. Но, конечно же, не при всех.