How to Win Friends and Influence People (гет)

Первый раз:

Школа Чародейства и Волшебства Хогвардс

3 сентября, 1998 года

— Ради всего святого! — прорычала она, уставившись на него. — Я пришла первая.

— Если ты соизволишь разуть свои глаза, Грейнджер, то заметишь, что я просто пришёл взять книгу, — возразил он, делая вид, что берет один из томов с полки. — Мама не учила тебя быть вежливой?

Она, нахмурившись, перевернула страницу.

— Я смотрю, ты ни капли не изменился, Малфой.

— Нет, конечно, — сказал он в ответ. — И к сожалению, ты тоже.

Она громко захлопнула книгу, перекинула сумку через плечо и встала на ноги.

— Я даже не знаю, почему мне казалось, что я смогу вернуться сюда, зная, что ты тоже тут будешь, — пробормотала она. — Мне следовало догадаться, что ты будешь так же по-идиотски издеваться надо мной — как и всегда...

— Слушай, — остановил он поток её эмоций. — Я здесь только для того, чтобы сдать Т.Р.И.Т.О.Н. и убраться отсюда, так же, как и ты. — он нахмурил лоб, и она уставилась на него в ответ. — Я не хочу никаких ссор или примирений. Просто держись от меня подальше, — твердо предложил он. — а я буду держаться подальше от тебя.

— Так будет лучше для тебя же, Малфой, — прошипела она. — Не думай, что я забыла обо всём, что ты сделал.

— Ты думаешь, мне есть какое-то дело до того, что ты там забыла или нет? — ответил он, скрестив на груди руки. — Так мы договорились?

— О том, что ты засранец и не изменишься? — сказала она с вызовом и нарочито сладко добавила: — Об этом мы договорились раз и навсегда.

— Хорошо, — ответил он равнодушно.

— Хорошо! — закричала она.

— Ш-ш! — громко вмешалась мадам Пинс, и они уставились друг на друга, кипя от злости.

— Убирайся с моей дор...

— С огромным удовольствием, — протянул он, делая шаг в сторону с насмешливым поклоном, и она буквально вылетела из библиотеки.

Второй раз:

Три метлы, Хогсмит

25 декабря, 1998 года

— О-о! Черт побери! — простонал он. — Что, во имя сморщенных яиц Салазара, ты здесь забыла?

— Да брось ты, Малфой, — ответила она. — Убирайся отсюда.

— Сама уходи, — прошипел он. — Я пришёл сюда, чтобы что-нибудь выпить...

— Что ты вообще тут делаешь? — требовательно спросила она. — Почему ты не со своей семьей? Или ещё лучше не на дне озера, — пробормотала она на одном дыхании. — В животе гигантского кальмара...

— Они не... — начал он, но заставил себя замолчать, на мгновение скривившись. — Я не могу туда вернуться сейчас, понятно? И в любом случае, послушай, у меня правда нет сил на всё это, — сказал он ей. — Я все их потратил на то, чтобы четыре месяца притворяться, что тебя не существует...

— Скажите пожалуйста, — нахмурилась она. — Это не я всё время задумчиво брожу по замку, даже не глядя по сторонам...

— В таком случае, почему ты сейчас не с Уизли? — грубо прервал он её, глядя в упор. — Я думал, что у вас случилось что-то вроде мерзкого постаппокалиптического романа...

— Он занят, — сказала она спокойно. — Он теперь аврор, так что...

— Ну, конечно, ебаная бессмысленная работа,— перебил он её, выгнув бровь. — Ты, должно быть, очень гордишься им.

— Ой! Да, брось, Малфой, — сказала она, сжав руку в кулак и поворачиваясь в сторону выхода. — Хорошо тебе провести Рождество, урод!

— Чёрт! Даже не сомневайся! — крикнул он, бросив вилку на стол и глядя, как она быстро уходит.

Третий раз:

Твилфитт и Таттинг, Косой переулок

10 июля, 1999 года

— Нет, нет, не смотри, — прошептала она Рону. — О! Не-ет,— простонала она, прислонив руку к лицу, когда он обернулся через плечо. — Я сказала, не смотри...

— О! Ну, прекрасно, — услышала она голос Драко и захотела провалиться сквозь мощеный тротуар Косого переулка. — Только посмотрите, это же пара всеми любимых героев войны, вышли на романтическую прогулку...

— Заткнись, Малфой, — сказал Рон, быстро обняв Гермиону руками за талию и прекращая спор; точнее, один из тех постоянных споров, о том, когда же она бросит свои исследования в Хогвартсе и переедет к нему в Лондон. Ей очень не хотелось признавать, но появление Драко Малфоя, в данных обстоятельствах, было скорее не неудачей, а счастливым случаем. — Скройся с глаз, — прошипел Рон, уставившись на Малфоя. — Я удивлен, что тебя всё ещё пускают в приличные заведения.

Драко в ярости моргнул и сжал губы, чтобы изобразить улыбку.

— Почему бы мне не быть здесь, — сказал Драко холодно. — деньги позволяют тебе быть везде, где хочется. Согласен, Уизли? Ой! подожди, — делая задумчивый вид, он постучал себя по губам. — Ты же до сих не в курсе, да?

— Я, блядь, аврор, Малфой, — прорычал Рон. — Я мог бы арестовать тебя прямо здесь и сейчас...

— Рон, — прошептала Гермиона, сжимая его руку. — Не начинай.

— Да, лучше послушай свою невесту, — посоветовал Драко, делая вид, что внимательно рассматривает свои ногти. — Мои наилучшие пожелания, кстати. Я очень рад, что вы стали такой великолепной парой, особенно после того... Как же об этом писали в газетах? Трудного начала, да? Я догадывался, что все те статьи о том, как тяжело поддерживать отношения на расстоянии, не могут быть правдой. — сказал он, пожимая плечами. Лицо Рона от этих слов стало ярко-красным от ярости. — Пожалуй, отправлю вам фруктовую корзину с поздравлениями, не пропустите, между фотосессиями и попытками убедить самих себя в том, что вы всё делаете правильно. Хотя нет, должно быть, убедительная ложь себе займёт всё ваше время...

— Скажи ещё хоть одно слово, Малфой, и тебе нужно будет подумать о том, как бы не пропустить мою палочку к себе в задницу, — вскипел Рон, а Гермиона вздохнула.

— Хватит, — сказала она, таща его за собой. — Пойдём...

— Пока, Грейнджер, — радостно крикнул Драко. — Пришлёшь мне открытку, когда родишь первого ребенка из нового многодетного клана Уизли?

— Непременно, — крикнула она через плечо, подталкивая Рона в кафе "Флориан Фортескью".

Четвертый раз:

Шафтсбери-авеню, Лондон

20 мая, 2000 года

Ей просто везло на то, что как раз в тех редких случаях, когда она шла, не разбирая дороги и не глядя по сторонам, она обязательно сталкивалась с Драко Малфоем.

— Эй! Подожди минуточку, — позвал он, поворачиваясь к ней, тогда как она продолжала идти. — Грейнджер, это ты?

Она ускорила шаг, поплотнее заворачиваясь в мантию.

— Грейнджер, разве ты не должна была сейчас быть...

Он поймал её руку, слегка запыхавшись, и она повернулась, уставившись на него.

— Что? — требовательно спросила она, пока он изучал её, нахмурив брови.

— Ты что... — сглотнул он. — Ты что, плачешь?

— Нет, — соврала она и отвернулась, чтобы продолжить путь. Он раздраженно схватил её за руку.

— Подожди, я просто... Минутку... — настаивал он, поворачивая её на месте. — Ты одета в...

— В свадебное платье? Нет, — сказала она, смеясь. — Нет. Это просто длинное белое вечернее платье, — добавила она, икнув один раз. — Для которого нет никакого особого повода.

Он сузил глаза.

— Грейнджер, — настойчиво сказал он. — Какого хрена тут происходит?

Она опустила глаза вниз, разглядывая свои ноги, и он вздохнул.

— Ну, ладно тебе, — пробормотал он, глядя поверх плеча, и потом исподтишка достал свою палочку, аппарировав их в другое место. — Здесь, — сказал он, как только её нога ступила на поляну в саду. Трава была влажной и цветы благоухали; всё было бы прекрасно, если бы момент не был испорчен интригой, связанной с некими интимными вещами и совсем не тем местом, где ей следовало бы сейчас находиться.

— Поговорим, — сказал он, показывая на скамейку.

Он сел. Она осталась стоять.

— Как хочешь, — лениво сказал он, откидываясь на спинку. — Могу и я начать разговор, если хочешь. Для начала, к черту Лондон! — сказал он ей. — Ты знаешь, сколько там стоит пинта пива? Просто возмутительно дорого. Мне, конечно, не нужно думать о деньгах, но это же долбаный грабёж, ну правда...

— Я просто хотела жить долго и счастливо, — сказала она безучастно. — Разве я слишком много просила?

Он прочистил горло, останавливаясь, и похлопал ладонью по месту рядом с собой.

Она неохотно села.

— Так, — сказал он. — Ты что, ушла от Уизли?

— Он охладел ко мне, — сказала она, слыша свой неестественно металлический тон голоса, она хотела бы что-то с ним сделать, но не могла. — Я слышала, как он говорил Гарри, что не уверен. Что он думает, будто мы решили пожениться, — добавила она, — потому что у нас не складывались отношения, и мы подумали, что если мы будем связаны браком, то это помогло бы нам...

Она разрыдалась, но он промолчал.

— Я просто оказала нам обоим услугу, — сказала она, дрожа. — И в любом случае, я оплатила все расходы на торжество перед тем как уйти, — добавила она, — и отправила каждому из гостей открытку с извинениями совиной почтой, и...

— Черт, Грейнджер, — выдохнул он, качая головой. — Ты единственный человек на Земле, который может сделать болезненный разрыв отношений похожим на умело спланированную логистическую операцию.

— Я реалист, — сказала она, — и уважаю чувства других людей, и...

— В чем причина? — перебил он её. — Из-за чего вы поругались?

Она моргнула.

— Мы не ругались, — настойчиво проговорила она, — Всё было не так. Мы даже не ссорились, всё было хорошо, всё было просто...

— Кажется я понимаю, о чем ты. Ты не могла спать по ночам? — спросил он. — Не шла в кровать, не хотела туда идти и перечитывала одну и ту же книгу в двадцатый раз, потому что это было проще, чем уснуть, проще, чем думать, и проще, чем вспоминать? Таким образом, ты находила лучшее применение для ночи? А ему не хотелось идти домой, — рискнул он предположить, вглядываясь в темноту. — Ему было лучше на работе. И нет, вы не часто проводили вместе время, вы не были полностью поглощены друг другом. И вы не чувствовали, что всё в порядке. Вы не могли чувствовать, что то, что происходит, нормально. Что-то пошло не так... И может, всё будет ещё хуже? И потом ты бросила его, — закончил он, прочищая горло. — Потому что не была счастлива с ним, потому что он не был счастлив и сам не знал, почему.

Гермиона сглотнула, ожидая момента, когда говорить будет не настолько тяжело.

— Он хотел, чтобы я стала его женой, — сказала она, наконец. — Понимаешь? Его женой. Гермионой Уизли, — она повернулась, глядя ему в глаза. — Разве в этом есть смысл?

Драко пожал плечами.

— Глупое решение с его стороны, — сказал он. — Ужасное имя, во-первых, и непростительно плохое понимание тебя как личности, во-вторых. Если уж говорить начистоту...

— К его чести, он ни разу ничего мне подобного не сказал, — пробормотала она. — Я просто... я чувствовала это. Она сделала глубокий вдох и добавила: — И, может, это несправедливо, но...

— Кому какое дело до того, что справедливо? — ответил он. — Какая-нибудь часть твоей жизни была хоть немного справедливой? Мы хотим того, чего мы хотим. — сказал он со скучающим выражением лица. — и мы почти ничего не получаем из желаемого, так что...

Он замолчал. Она нахмурилась.

— Я не знаю, чего хочу от жизни, — призналась она, произнося подобные слова вслух впервые на своей памяти. — А он знает, и я не думаю... не думаю, что это было правильным решением, если бы мы... — она выдохнула. — Лучше уж так, — закончила она.

Он не двигался и даже почти не дышал.

Они вглядывались в ночную темноту в молчаливом согласии, пока не раздался крик павлина, который больше был похож длинную непристойную тираду.

— Так что, — протянул Драко. — Хочешь, займемся сексом?

Она повернулась и уставилась на него с изумлением.

— Нет, — сказала она.

Он пожал плечами.

— Просто попробовал тебя отвле...

— Есть кое-что, о чем я бы хотела тебя попросить, — медленно произнесла она, и он удивленно поднял одну светлую бровь.

— Тогда говори, Грейнджер, у меня нет ничего, что я...

— Я хочу тебя ударить, — сказала она ему спокойно. — Я хочу врезать тебе прямо по твоему долбаному ненавистному лицу.

Повисла пауза.

— Как мило, — наконец, сказал он.

Она яростно уставилась на него, а затем смягчилась и опустила глаза на свои руки.

— Ты когда-нибудь хотел просто... — она замолчала, рассматривая свои ладони. — Разбить что-нибудь? Просто потому, что жизнь настолько хрупкая, её настолько легко разрушить и ты сам настолько беззащитный и ранимый, настолько, что тебе хочется просто... — она вытянула руки и сжала их в кулаки. — Просто разрушить что-нибудь до основания, а?

Он посмотрел на неё не моргая, прищурился, а затем неуверенно встал на ноги.

— Скольких людей ты била, Грейнджер? — спросил он. — Часто у тебя возникают такие желания?

— Только одного, — сказала она с усмешкой, и он закатил глаза, скривив лицо от воспоминаний. — Но это было таким облегчением в тот момент, так что я думаю, что во второй раз я почувствую полное удовлетворение.

— А как ты планируешь уменьшить вероятность того, что тебе дадут сдачи? — возразил он. — Можно ведь найти кого-нибудь другого. Например, Уизли, — предложил он с улыбкой. — Это бы доставило всем удовольствие.

Она сердито посмотрела на него, и он вздохнул.

— Ладно, — сказал он. — Ты можешь меня ударить, но только один раз.

Она удивленно заморгала.

— Что?

— Ты можешь меня один раз ударить, — повторил он. — Но только потому, что ты плакала, а плачущие женщины заставляют меня чувствовать себя в высшей степени неуютно.

Она опустила взгляд, снова глядя на свои руки, а затем кивнула, ощущая, как её сердце бешено забилось, и резко поднялась на ноги.

— Хорошо, — сказала она, слушая, как учащается её пульс. — Хорошо. Один удар?

— Один, — согласился он. — И если ты мне что-нибудь сломаешь...

— Боже, Малфой, какой же ты неженка...

— Неженка? Где ты взяла это слово? Это обидно.

— Обидно?

— Извините, ты, очевидно, не в том положении, когда... Ох! Черт...

— Да, ладно! Это было не так уж и больно, не веди себя как ребенок.

— Как ребенок? Ты чуть не сломала мне нос.

— Вот и нет...

— Да.

— Ты невыносимый маленький нытик, Малфой...

— А ты просто дикое маленькое животное, Грейнджер!

Она рассмеялась, и смеялась, смеялась, смеялась, пока внезапно смех не застрял у неё в горле, липкий, горячий и болезненный, и ему стало жутко от этих звуков — её лицо перестало что-либо выражать.

— Мне нужно идти, — хрипло произнесла она после того, как смех обжёг ей горло, и она вдруг почувствовала себя уверенней, чем когда-либо в своей жизни. — Я должна уйти отсюда, понимаешь? Мне очень нужно уйти...

Он смотрел на неё, тяжело дыша.

— Тогда иди, — сказал он, моргая, и она приняла всё: слезы, боль в сердце и потерю.

— Пока, — сказала она тоскливо и аппарировала, оставив его потирающим свою пылающую от боли щёку рукой.

Пятый раз:

Голубая мечеть, Стамбул

8 июля, 2001 года

— Так. Так. Так. — пробормотал он, и она буквально подпрыгнула. — Я бы ни за что не узнал тебя, если бы не это гнездо на голове, Грейнджер.

— Не сейчас, Малфой, — прошептала она, глазами показывая на высокий потолок мечети. — Ты что, не знаешь, что это место священно?

— Я обычно так говорю о своей спальне, но никто меня не слушает, — сказал он, следуя за ней, когда она начала двигаться, пытаясь — или по крайней мере делая вид, что пытается — получше рассмотреть черепичный купол. — Что ты тут делаешь?

— Живу своей жизнью, — сказала она, исподлобья бросая на него взгляд. — А ты что тут делаешь?

— А! Ничего особенного, — сказал он, пожимая плечами. — Бизнес.

— Бизнес, — повторила она, скептически хмурясь. — Очень сомневаюсь, — она повернулась к нему с несчастным видом. — Разве это место не слишком маггловское для тебя, Малфой?

— Едва ли, — сказал он. — Ты правда думаешь, что здесь нет и следа магии? — спросил он, показывая на черепицу над ними. — Она такая голубая.

— Она... — начала она говорить, а затем заставила себя замолчать. — Не важно. — сказала она ему резко, пробираясь к восточному входу. — Я ухожу.

— Тогда пока, — сказал он ей вслед. — Будь осторожна, ладно?

Она остановилась, повернувшись на месте.

— Почему? — спросила она настороженно, он пожал плечами.

— Не приближайся к турецкому Министерству магии, — пояснил он. — По крайней мере, сегодня вечером.

Она бросила на него взгляд.

— Что?

— Просто береги свою большую лохматую голову, Грейнджер, — сказал он невозмутимо, повернулся, сунул руки в карманы и ушёл, не сказав больше ни слова.

Прошлый раз:

пригород Дублина

17 февраля, 2002 года

— О! Только не опять, — простонали они одновременно, внезапно стукнувшись плечами, когда потянулись за одним и тем же бокалом свежесваренного "Гиннеса".

— Отдай мне это, — прошипела она, шлёпнув его по руке и выхватывая стакан из его рук. — Что ты тут делаешь?

— Нет, это ты что тут делаешь? — возразил он, жестом попросив у бармена ещё стакан, а затем повернулся и сердито посмотрел на неё. — Разве ты не должна скакать по Европе или что-то в этом роде?

— Я никогда не скакала, — сказала она, облизывая губы и делая заметный глоток пива, он лишь проворчал от возмущения, в ожидании своего напитка. — Что насчёт тебя, в таком случае? — спросила она. — Планируешь взорвать этот паб, Малфой, или ты тут застрял с каким-нибудь иностранным министром?

Он сузил глаза с подозрением и не ответил.

— У тебя синяки, — сказал он, его взгляд оценивающе скользнул по её щеке. — Наконец, нашла кого-нибудь нового, чтобы бить, Грейнджер? Похоже, что он в долгу не остался, да? — отметил он, беря бокал "Гиннеса" у бармена и улыбаясь ей. — Должен сказать, что я рад быть отомщённым.

— Очень смешно, — пробормотала она, и они оба замолчали, глядя друг на друга поверх бокалов.

— Так что, — начал он, прочищая горло. — Под этим баром устраивают подпольные бои без правил, — предположил он. — И ты хочешь поучаствовать?

Она сделала быстрый глоток, выждала немного и показала на мужчину, который сидел в самом темном углу.

— Это, — сказала она, кивая подбородком в его сторону, — это же тот человек, которого разыскивает Болгарское министерство магии. Поставщик нелегальных трав, который задолжал пару-тройку тысяч монет валлийским вампирам, — добавила она, показывая свое понимание цели его присутствия здесь. — Да?

Их глаза одновременно сузились, каждый молча оценивал другого, обдумывая, что бы предложить.

— Я ничего не видел, и ты ничего не видела, — наконец сказал Драко. — Идёт?

Она мрачно улыбнулась.

— Идёт, — согласилась она, они кивнули друг другу и разошлись в разные концы бара, не сказав больше ни слова.

* * *

Сегодня:

Министерство магии, Департамент Охраны Магического Правопорядка

23 сентября, 2003 года

Гермиона Грейнджер вернулась в Лондон чтобы впервые за три года пробыть тут больше двух недель. Как не удивительно, но ровно столько времени потребовалось Рону чтобы, не сдерживаясь, перейти от простого любопытства к истеричной одержимости её деятельностью.

— Гарри, — сказал Рон серьезно, держа вилку высоко над головой. — Я думаю, Гермиона с кем-то встречается.

— Здорово, — ответил Гарри. — Не так ли?

Рон не ответил, накалывая еду.

— Я видел её сегодня утром, — продолжил он. — Я собирался узнать, не хочет ли она выпить со мной кофе или позавтракать, или что-нибудь ещё, а она вышла и...

— Что ты ей сказал? — продолжил разговор Гарри. Рон, предсказуемо, снова его проигнорировал.

— Она убежала, Гарри. Убежала, — скривился он. — Ты когда-нибудь видел, чтобы Гермиона бегала?

— Нет, — подтвердил Гарри, пережёвывая салат. — Хотя, если не считать времени во время войны, я никогда не обращал внимания на её режим тренировок.

Рон кивнул, безжалостно накалывая помидор на вилку.

— Она с кем-то встречалась, — осторожно заметил Рон, и Гарри вздохнул.

— Рон. Ты что, следил за ней?

— Это был Маркус Флинт, — сказал Рон громко и затем заговорщически огляделся по сторонам. — Ты не думаешь, что она... Нет. — сказала он, изучая пространство вокруг. — Не может быть. Или всё-таки может? Но нет...

— Рон, — вздохнул Гарри. — Просто скажи, в чем дело.

Щёки Рона моментально вспыхнули и стали фиолетовыми.

— Я думаю, что она спит с Маркусом Флинтом, — он выпалил, отодвигая от себя еду. — МАРКУСОМ ФЛИНТОМ! — прорычал он, грохнув кулаком по столу Гарри.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Ладно, это...

— Нечестно, — продолжил Рон, пожимая плечами. — Неприлично!

— ...Мило, — закончил Гарри, собираясь съесть ещё немного салата. — Рад за неё.

— Нет, нет, нечему тут радоваться, — нетерпеливо поправил его мысль Рон, он размахивал руками, продолжая: — Она вся в синяках, Гарри, все руки, ноги и даже...

Гарри перестал жевать, проглотив кусок.

— В синяках?

— И шрамах, — сказал Рон, неистово кивая. — Что, если он бьет её, Гарри? Он животное, просто мерзкое дикое животное и задница, и я не потерплю этого, — добавил он, вставая на ноги и расхаживая по кабинету Гарри. — Я не буду на это закрывать глаза, Гарри, мы должны защитить её...

Гарри вздохнул, вытирая рот салфеткой.

— Отлично, — сказал он, кивнув. — Я поговорю с ней.

— Ты? — сказал Рон удивленно. — Но...

— Только не ты, — сказал быстро Гарри. — В прошлый раз, когда вы разговаривали о её личной жизни, она отправила тебе ту кричалку, которая чуть не спалила мне гостиную. Так что извини, Рон, но я не выдержу ещё один приступ депрессии Кикимера из-за того, что сгорели какие-то вещи его любимой госпожи Вальбурги, так что...

— Ладно, — пробормотал Рон, скрещивая руки и угрюмо уставившись на свой обед. — Но поговори с ней поскорее, хорошо? Сегодня. Нет, сейчас, а еще лучше сейчас же...

— Ладно, — пообещал Гарри, — Она наша лучшая подруга, Рон, конечно, я волнуюсь за неё и не позволю, чтобы кто-нибудь её обижа...

— Тук, тук, — сказал Кингсли, сопровождая слова двумя громкими стуками в открытую дверь. — Ты не занят, Гарри?

— Министр, здравствуйте, — сказал Гарри, быстро испаряя их с Роном обед и многозначительно глядя на Рона. — Нет, я свободен.

— Я уже собирался уходить, — согласно кивнул Рон, делая шаг в коридор. — Гарри, — пробормотал он, многозначительно глядя на него. — позаботься о том, о чем мы говорили, ладно?

— Да, Рон...

— Потому что если ты сам не сделаешь этого, то помоги мне...

— Рон, — вздохнул Гарри, почесывая кончик своего носа. — Я всё выясню сегодня вечером, ладно? Я обещаю.

Рон быстро кивнул, буркнув что-то в ответ, и затем повернулся к выходу, вежливо поприветствовав Кингсли, прежде чем покинуть кабинет.

— Извините за это, — сказал Гарри, жестом предлагая тому сесть на свободный стул, с которого встал Рон. — Не хотите присесть?

Кингсли кивнул, захлопнул дверь и скользнул к стулу, устраиваясь напротив Гарри со своей естественной грацией.

— Один из членов Скандинавского Визенгамота был убит, — сказал Кингсли без обиняков, и Гарри скривился. — Это третий похожий случай за последние полгода.

— Хм, — сказал Гарри, откидываясь на спинку кресла и теребя бороду. — Что ж, этим делом уже занимаются Французское министерство, МАКУСА и ... — он остановился подумать. — У Турецкого министертсва были те же самые проблемы пару лет назад, да?

— Нет, — сказал Кингсли, покачав головой. — На Турецкое министерство не было совершено нападение. Там было совершено убийство. Покушение на местного бизнесмена. Никаких связей с политикой у которого не было.

— Хм, — сказал снова Гарри. — Так что же случилось?

— То же самое, что и с другими, — подтвердил Кингсли. — Неизвестный яд и прикрепленная к телу записка.

— Вы хотите, чтобы этим занялись авроры? — спросил Гарри. — Нужна охрана для членов Визенгамота пока мы не выяснили кто стоит за этими смертями?

К его удивлению, Кингсли засомневался, прежде чем ответить.

— И да, и нет, — нерешительно начал он. — Если быть точным, то у Министерства нет средств, чтобы сейчас перенаправлять авроров, мы слишком медленно восстанавливаемся после войны. Думаю, вероятнее всего, мы должны быть немного умнее в этом случае, — он остановился, скривившись. — Немного скрытнее... я бы сказал.

Гарри удивленно поднял бровь.

— Что вы предлагаете?

— Возможно, мы могли бы кого-нибудь нанять для безопасности, — предложил Кингсли. — Третье лицо — кого-нибудь, кто мог быть заняться расследованием и защитой и определить потенциальные угрозы. Что думаешь на эту тему?

— Вы предлагаете нам нанять... шпиона? — спросил Гарри ошарашенно. — У Министерства уже есть такие люди?

— С официальной точки зрения — нет, — признался Кингсли. — Но возможно, если бы мы смогли найти кого-нибудь неприметного. Кого-нибудь, кто не имел бы отношения к Министерству, — прояснил он. — но при этом того, кто потенциально мог бы справиться с подобной работой.

— Хух! — сказал Гарри и сморщился. — У меня есть идея, но я не думаю, что вам это понравится.

Кингсли сжал губы.

— Ты имеешь в виду Малфоя? — догадался он со вздохом. — Я знаю, что тебе его жаль, Гарри, но как я уже говорил, я просто не могу получить одобрение остальных министерских чиновников на то, чтобы привлечь его к работе на нас. Слишком плохая репутация у его семьи после того, как Люциус годами водил за нос...

— А что, если он не будет делать это один? — вмешался Гарри, хмурясь ещё сильнее. — Что, если я смогу подыскать ему в команду кого-нибудь, кто мог бы обеспечить вам легитимность этой идеи?

— Только не Нотта, — сказал Кингсли, качая головой. — Или Паркинсон. К сожалению, их репутация немногим лучше, чем его.

— Я знаю, — согласился Гарри. — Должен же у нас быть подходящий человек, да?

Кингсли снова вздохнул, поднимаясь на ноги.

— Это очень личный вопрос, — грустно сказал он. — Но тем не менее, я буду более чем благодарен тебе за усилия. Просто — хорошо обдумай всё, прежде чем действовать, ладно? — попросил он. — Малфой это будет или нет, я бы хотел найти решение до конца недели.

— Конечно, — согласился Гарри, кивая. — Уверен, я смогу придумать что-нибудь.

— Министры других стран заверили меня в том, что их соответствующие Главы Авроратов будут в твоем распоряжении, если ты решишь, что необходимо сотрудничество, — добавил Кингсли. — Жанвиер из Франции, Поляков...

— Поляков? — повторил Гарри. — Не он ли учился в Дурмстранге во время последнего Турнира Трёх Волшебников?

Кингсли пожал плечами.

— Возможно, — сказал он. — И Карнеги, главный Аврор МАКУСА, также предложила свою помощь.

— Ну, что же, в таком случае, не вижу проблем, — заверил его Гарри. — Я соберу команду и вернусь к вам с решением, как только смогу, Министр.

Кингсли улыбнулся.

— Ты существенно облегчишь мне работу, Гарри, — сказал он, открывая дверь и рассыпаясь в благодарностях. Наконец он вышел в коридор и ушёл, стуча каблуками ботинок по мраморному полу.

— Я смогу, так ведь, — пробормотал Гарри себе под нос, качая головой. Он посмотрел вниз, глядя на карманные часы Фабиана Пруэтта, и вздохнул. — Итак, — сказал он себе, собирая вещи и перебрасывая рабочую сумку через плечо, — Пожалуй, мне пора идти спасать Гермиону.

* * *

После войны Гермиона поняла, что ей нравится ломать вещи.

Особенно кости.

Это началось после того, как она покинула Лондон — и после её несостоявшейся свадьбы с Роном — и переехала в Марсель, чтобы пожить в свое удовольствие. Она по собственной прихоти устроилась официанткой в уютное приморское кафе, посреди улицы, которая была уменьшенной французской версией Косого переулка; небольшой уголок для волшебников и волшебниц под названием Авеню де Баливерн. Работа не очень-то удовлетворяла её амбиции, но компания того стоила. Этот ресторан был крайне популярен среди лютинов, маленьких французских гоблиноподобных фей, которые в большинстве своем были приятные, в основном.

Когда они были не в настроении, они дрались, и именно так Гермиона оказалась втянута в это.

В первый раз, когда она пришла поучаствовать в турнире, она была совершенно, непростительно пьяна, будучи совсем не приучена к употреблению крепких спиртных напитков. Она всухую проиграла, к величайшей и бурной радости лютинов. Как она выяснила, те ценили возможность насладиться унижением проигравших так же, как и полностью окунались в блеск славы победителя. Но лежа на спине и чувствуя звенящую боль в голове, она почувствовала, что наконец забылась, и всё, через что она прошла, утонуло в боли от пинков и ударов. Она и сама научилась причинять боль разными способами.

Гермиона постепенно научилась терпеть боль, и ей это нравилось. Она твердила себе, что научится ещё сильнее бить в ответ.

Она училась боксу в Турции. Устав от избытка лютинских спиртных напитков, она некоторое время проработала продавцом фиников и инжира на торговца, у которого были некоторые неприятные проблемы с демонами — он заключил не очень выгодную для себя сделку с тем, кто оказался владельцем дома с привидениями. Демоны, которым отчаянно не хватало развлечений, переключили свое внимание с торговца на Гермиону, взяв её под свое крыло. Они учили её, куда целиться, как быстро и одновременно сильно наносить удары, правильно и вовремя наклоняться и пригибаться, пока она не смогла голыми руками одолеть орка — трупоподобного зомби, от самого присутствия которого её поначалу тошнило — обоими способами: со связанными руками и с завязанными глазами.

Она изучала искусство кровавого боя в Норвегии, где волшебники и волшебные существа, казалось, по закону обязаны были уметь драться с ножами в обеих руках. Она научилась пускать нож в ход быстрее, чем её противник успевал моргнуть, и ловила себя на мысли, что держать нож в зубах ей так же удобно, как и в руках; она привыкла верить в свою ложь, повторяя про себя: "Я в порядке. Всё хорошо", больше не пугаясь теней, скрывающихся в темноте.

"Всё хорошо".

Но больше всего ей нравилось смотреть на свои сбитые костяшки пальцев, то, как похудело и загорело её лицо, какими крепкими и гладкими были мышцы. Весь её облик теперь представлял собой твердую, опасную смесь вызова и неповиновения. Наконец-то её внешность полностью отражала её внутреннее состояние. Было время, когда Гермиона Грейнджер считала себя дурнушкой, но то время давно прошло.

Возможно, она всё ещё не была неотразимой красоткой, но она была необыкновенной, яркой, уверенной в себе, и это бросалось в глаза.

Она решила вернуться в Лондон две недели назад — после того, как наткнулась на Симуса Финнигана в пабе в пригороде Дублина. Он, как оказалось, купил свободное помещение в Косом переулке, отремонтировал его и открыл там современный гастро-паб, назвав его соответствующе — "Поджигатель", а затем решил устраивать подпольные бои без перчаток в подвале. Увидев, как Гермиона с легкостью избила до полусмерти легковесного ирландца по кличке Тумб, он предложил ей место на ринге.

Самым трудным в этом решении было рассказать Гарри и Рону о том, что она возвращается домой. Она не была готова снова стать той Гермионой, которую они знали, и несмотря на то, что Рон настаивал, что он давно простил её за побег, она совсем не была уверена в том, что он готов принять такие резкие перемены в ней.

Она решила держаться от них подальше. Что было не особенно сложно.

У неё было много дел, которые в первую очередь требовали её внимания.

— Привет, — сказал Маркус, кивая ей, как только она подошла. — Смотрю, тот синяк, что ты получила прошлой ночью, уже зажил.

— Хотелось бы, — сказала она, закатывая глаза. — Это всё тот заживляющий бальзам, что подарил мне Вуд. Он кстати, чересчур дорогой, а при моем теперешнем положении...

Маркус пожал плечами.

— Ему нравятся дорогие вещи, — невинно сказал он, улыбаясь, когда Гермиона удивленно подняла бровь. — Всё самое лучшее, что только можно купить за деньги.

— Купить, Флинт? — повторила она за ним. — Ты что, считаешь себя товаром?

— Лучшим из того, что сейчас есть на рынке, — замурлыкал он в знак согласия, и она закатила глаза, толкнув его в плечо, когда они шли вниз по улице к "Поджигателю".

Маркус Флинт, как и Оливер Вуд, был бывшим игроком в квиддич, из тех, что не потеряли вкус к броскам, касалось ли это мячей верхом на метле или соперников на ринге; поначалу он держался с ней холодно — если быть точным, то откровенно грубо, — но потом, когда она сломала ему три ребра, с помощью техники, которой научилась во время недолгого визита в Москву, он стал смотреть на неё другими глазами. Он, в свою очередь, выбивал из неё дух, как ей показалось тысячелетиями, и они обоюдно решили, взаимно зауважав друг друга, что дружба была бы лучшей формой общения для обоих.

— Привет, Сим, — позвала Гермиона, склонив голову и размеренно спускаясь по ступенькам в подвал "Поджигателя", который они нежно называли подземкой. — Что интереcненького ты приготовил для меня сегодня?

— Думаю, тебе понравится, — согласился Симус, ухмыльнувшись ей и жестом показывая на дальнюю стену. — Взгляни сама.

Она наклонилась вперёд, щурясь от тусклого света.

— О! Шикарно! — весело сказала она, расплываясь в самодовольной улыбке. — Миллисент Буллстроуд.

— Мерлин, помнишь, как в тот раз она прижала тебя, Грейнджер, захватив твою шею на болевой? — спросил Дин, материализовавшись из задней комнаты.

— Который из тех раз ты имеешь в виду? — резко спросила Гермиона, скорчив гримасу. — Сегодня для неё наступит час расплаты.

— Как грубо, — согласился Оливер; выходя из тени, он резко вздёрнул подбородок в сторону Маркуса. — Флинт, — проворчал он, притворяясь беспечным. — Не хочешь поучаствовать в нескольких раундах, прежде чем встретиться на ринге с Уоррингтоном?

— Мерлин, Вуд, если ты хочешь прелюдии, просто вежливо попроси, — протянул Маркус, делая шаг ему навстречу и подмигивая Гермионе. — Не жди меня, Грейнджер...

— Пока, — сказала она им, покачав головой, и побрела к Симусу с Дином. — Вы думаете, эта парочка считает, что никто ничего не замечает? — спросила она, жестом показывая на оставшихся у неё за спиной ребят.

— Сомневаюсь, — ответил Симус, качая головой. — Но они слишком накачаны адреналином, чтобы обращать внимания на такие мелочи.

— Самое потрясающее — это то, что у них обоих есть нормальная работа в дневное время, — прокомментировал Дин, и Гермиона удивленно на него взглянула.

— У Маркуса её нет, — возразила она. — Он просто наследник состояния своей чистокровной семьи.

— Да? Ну, всё равно! Уверен, что он рано или поздно устроится в Министерство, — сказал Симус. — Как и все остальные бывшие профессиональные игроки в квиддич, когда выходят в тираж.

— Оливер ещё не в том возрасте, — напомнил ему Дин. — Его выгнали за то, что он сломал метлу о голову судьи.

— Эти навыки ему очень пригодятся на службе в Министерстве, — невозмутимо парировал Симус, и Гермиона заливисто рассмеялась.

— Так что ты думаешь, — спросила она, не отводя взгляд от Миссисент, которая разогревалась на другом конце комнаты. — Стоит ли мне с ней драться?

— При любом другом раскладе я бы сказал да, — сказал Симус, поморщившись и оглядевшись, — но в данном случае, её весовая категория немного больше твоей.

— И что? — настаивала Гермиона. — В этой комнате все весят больше меня, — напомнила она приятелям. — но при этом у меня всё в порядке с выносливостью. А на неё вы только посмотрите, — добавила она, профессионально разглядывая Миллисент, склонив голову набок и потирая мочку уха. — Что-то не так её с координацией.

— Узнаю нашу королеву убийц, — Дин с гордостью усмехнулся, поднимая за неё тост своей кружкой пива. — Видел бы тебя сейчас Уизли!

Она поморщилась, доставая из сумки боксерские бинты, зачарованные таким образом, чтобы смягчать удары вокруг костяшек пальцев. — Надеюсь, он не увидит, — сказала она серьезно. — Я не уверена, что они с Гарри смогут понять всё это.

— Кто знает, — возразил Дин, но её взгляд заставил его замолчать.

— Ну, ладно. Не думай о них сейчас, — ободряюще предложил Симус, выходя из-за стойки, чтобы поцеловать её в щёку. — Ладно, — объявил он и кивнул Дину. — Я пойду наверх, посмотрю, как там дела в ресторане, не сгорел ли ещё.

— Это будет весьма иронично, учитывая название, — рассудила Гермиона и улыбнулась.

— Удачи, Грейнджер, — бросил он через плечо. — Заставь её плакать.

— Посмотрим, — сказала она в ответ, возвращаясь к детальной оценке Миллисент, пока та проводила серию тренировочных ударов в другом конце комнаты.

Несмотря на то, что Гермиона Грейнджер больше не вела себя как девочка, которая была умницей и лучшей ученицей в школе, она не стала в корне другим человеком. Она всё ещё сохранила свою скурпулезную природу и навыки обучения — кроме своих знаменитых, не подчиняющихся никаким правилам волос, что сейчас не имело особого значения. Она читала Миллисент как открытую книгу, про себя делая заметки, исходя из увиденного, чтобы в нужный момент использовать результаты наблюдений, точно так же, как она готовилась к экзаменам. Она смотрела на тренировку Миллисент беспристрастно: как та бьет локтем, оставляя незащищенными другие места; наносит удар, слишком низко опуская плечи, открывая лицо; вращает бедрами каждый раз перед тем, как совершить какое-либо движение, что делало её предсказуемой, просчитываемой и, в конечном итоге, несмотря на её большой вес, побеждаемой.

От Гермионы так же не скрылась та горечь, с которой Миллисент сжимает губы в тонкую линию. Она знала, что её жизнь после войны перестала быть похожей на вечный праздник отпрыска чистокровной фамилии. Но вспомнив, как долго она залечивала следы синяков и ссадин, оставшиеся от кулаков Миллисент, решила оставить милосердие на потом.

— Готова? — спросил Дин, и Гермиона хищно улыбнулась, закончив наматывать бойцовские бинты на кисти рук и разминая пальцы, медленно повернула к нему голову и кивнула.

— Как всегда, — сказала она, что было правдой.

Ринг, находившийся в центре подвального помещения, был относительно небольшим, возле него кучковались лишь самые заводные зрители; например, гоблины, которые были завсегдатаями этого места, они крепко сжимали стаканы огневиски своими жуткими длинными пальцами, наблюдая за бойцами. В тени устраивались лучшие представители Лютного переулка — считай, самые разыскиваемые "охотники за головами"; они приходили толпами и управляли ставками, перемещаясь по залу.

По залу прошёл шёпот, когда Гермиона вышла на свет и пошла по залу. Она была не намного выше гоблинов, которые смотрели на неё, сузив свои злобные глаза. Насколько Гермионе было известно, Миллисент была местной фавориткой, которая начала сражаться в этой подземке ещё в начале войны. Гермиона уже ждала, разминая плечи, когда Милли повернулась и уставилась на неё.

— Грейнджер, — проворчала она и без предупреждения бросилась в атаку.

Гермиона знала преимущества своей чересчур эмоциональной соперницы и поэтому решила пропустить первый удар, который пришёлся по щеке. Гермиона в последний момент успела повернуть голову так, чтобы спасти от перелома нос, и с тяжёлым звуком грохнулась на землю. Подождав мгновение, она поднялась на колени. Она неторопливо дождалась, когда Миллисент подойдёт поближе и нависнет над ней.

— Лучше не вставай, принцесса, — выплюнула слова Миллисент. — Тебе здесь не место.

— Давай, Грейнджер, — услышала она крик Маркуса. — Врежь ей в ответ.

— Отличная, попытка, Флинт, — поддразнил его Оливер.

— Отвали, Вуд! — парировал Маркус.

Улыбаясь, как ни в чем не бывало Гермиона поднялась на ноги, жестом подзывая Миллисент, и хрустнула шеей.

— Давай же, Буллстроуд, — уговаривала она с издевательским смехом. — Покажи мне, где мое место.

Миллисент ожидаемо подчинилась, схватив Гермиону за плечи и бросив обратно через деревянное ограждение ринга, и, стиснув зубы, вцепилась разбитыми пальцами в потертую ткань спортивного лифчика соперницы.

— Здесь тебе не Хогвартс, принцесса, — прорычала Миллисент, крепко сжимая кулак, отводя его назад, чтобы выпустить, как стрелу из лука. — Уж эту войну ты выиграть не сможешь...

Она выбросила кулак, целясь в скулу Гермионы, но та быстро нырнула в сторону, увлекая Милли за собой, изогнулась и, точно прицелившись, ребром ладони безжалостно ударила Милли по затылку. Миллисент удивленно заморгала и упала вперед, затуманенно шаря глазами по сторонам.

— Война закончилась, Милли, — мрачно поправила её Гермиона, возвращаясь в центр ринга. — Это просто драка, — пояснила она со смехом.

Миллисент развернулась, неуверенно целясь кулаком ей в живот.

Гермиона пропустила удар, страдая от его последствий. А затем снова полетела на другой конец ринга; где она услышала шёпот и звон монет, которыми обменивались игроки, делая ставки. Мрачно улыбнувшись, она в ответ отвесила Милли жёсткую плюху в основание уха, на которую она так и напрашивалась. Миллисент застонала от боли, отшатнувшись в сторону, а затем направила слепой удар в лицо Гермионы; Гермиона ответила апперкотом, ударив Миллисент по носу. Нос сломался от её молниеносного движения. А затем ударила кулаком в челюсть другой рукой, оглушив соперницу.

— Ну, что Милли, — пропела Гермиона, бросившись обратно к центру ринга и поднятыми руками подзывая её. — Всё ещё веселишься?

Миллисент издала булькающий звук сопротивления, спотыкаясь, и Гермиона, не теряя времени, воспользовалась её дезориентацией, чтобы подтолкнуть вперед и блокировать плохо нацеленный удар, ответив ударом в левую щеку. Миллисент в ярости попыталась ударить слева — обычно это была самая слабая сторона противника, — хотя откуда ей было знать, что у Гермионы Грейнджер не было слабых сторон. Но Гермиона ударила Миллисент сначала по ребрам, обездвижив ее ведущую руку, затем направила второй удар в челюсть, сломав ее, и наконец послала решающий удар в солнечное сплетение, выбив из нее дух.

Миллисент, пошатываясь, сделала шаг назад. Гермиона ждала, зная, что падение неизбежно.

— Мы можем остановить бой, — добродушно предложила Гермиона, поднимая бровь.

Лицо Миллисент помрачнело, она повернулась, тяжело дыша и сплёвывая на пол ринга кровь.

— Ну, уж нет, — прохрипела она, и глаза Гермионы от удивления расширились, когда Миллисент сделала выпад, доставая палочку откуда-то из-за пояса своих безразмерных штанов.

— ЭЙ! — послышался голос Маркуса откуда-то сбоку. — НИКАКОЙ МАГИИ...

— Позовите Симуса, — услышала Гермиона чей-то призыв, и Оливер побежал в сторону лестницы.

— Депримо, — прорычала Миллисент. Гермиона нырнула вниз, пытаясь достать свою палочку из штанины и уворачиваясь от заклинаний одновременно. В том месте, где она только что стояла, поднялось облако оставшегося после взрывного заклинания дыма. Она бросила невербальное Протего, избежав таким образом какого-то неясного темного заклятия. Затем скользнула по грязному полу, уворачиваясь от летящих на неё обломков деревянного заграждения ринга.

— Экспеллиармус, — сделала попытку Гермиона, протирая пыль с глаз и прицеливаясь, прежде чем, вздрогнув, вскочила на ноги, когда маленький осколок дерева вонзился в кожу между ребер. Она стояла, моргая, а потом отмахнулась от облака обломков, которые сыпались на неё.

— ГРЕЙНДЖЕР, — услышала она крик Маркуса. — СЛЕВА...

— Ступефай, — крикнула она, целясь палочкой, не видя объекта, и тут раздался громкий звук падающего об пол тела. Гермиона, откашливаясь, пробормотала заклинание, рассеивающее пыль, едва не споткнувшись о бесчувственное тело Миллисент.

— Мерлин, Буллстроуд, — пробормотала Гермиона распростертой на пыльном полу Миллисент, слегка покачиваясь на месте. — Существуют же правила...

— Грейнджер, — сказал Маркус, хватая ее за локоть и удерживая в вертикальном положении. — Ты в порядке?

— Да-а! — сказала она моргая и оглядываясь в поисках Симуса. — Кто-нибудь уже пошёл за...

Она заcтыла на полуслове, её сердце замерло, когда её глаза выхватили знакомый машущий жест из толпы.

— Потрясающе, Гермиона, — радостно воскликнул Гарри, его лицо показалось возле ринга, когда туман от проклятия Миллисент наконец-то рассеялся.

Она подавилась слюной, боясь дышать.

— Флинт, — сказала она, кашляя ещё сильнее, и потащила его за собой в угол, впившись ногтями в предплечье и указывая на движущуюся фигуру Гарри. — Я что, слишком сильно ударилась головой об пол, — показывая пальцем в толпу. — или это действительно Гарри Поттер?

Маркус обернулся и прищурился, вглядываясь в полумрак.

— С шрамом на лбу? — пробормотал он и наморщил лоб. — Боюсь, что это действительно он. — печально произнёс он, и Гермиона медленно выдохнула.

— Чёрт, — протянула она, и Гарри ослепительно улыбнулся ей с противоположной стороны ринга.