#цветы_реала #преподавательское

Деканат выдает ППСам (не ПСам, но мы почти) длинные, как безрадостная жизнь, таблицы с перечнями ЗАГЛАВИЙ инструкций и нормативных актов (общим числом 338), в знакомстве с которыми каждый должен расписаться. Место для подписи заботливо приготовлено в ячейке, непосредственно следующей за наименованием инструкции / акта.

Я: Мне потребуется время, чтобы все это подписать. Как минимум несколько дней.
ДЕКАН (безмятежно): Да нет. Вот сейчас Совет начнется, прихватите с собой — и все быстренько подмахнете. От силы полчаса займет.
Я: А прочитать то, за что я подписываюсь?
ДЕКАН: ???!

На университетском сайте вывешено меньше половины перечисленных актов. Где остальные, никому не ведомо. Наконец начальник учебно-методического отдела предлагает поискать их в отделе служебной документации.
В отделе служебной документации на меня смотрят… странно.
Да, я такая.
Но акты отыскивают. Понемножку.
Сижу, читаю.

Основная задача этого законотворчества ясна изначально: возложить на подписавшего сие ответственность за любую из гипотетически возможных неприятностей. И снять упомянутую ответственность с администрации.
С позиций юридической лингвистики, правда, есть кое-что любопытное. Всякие пассажи типа «председателем экзаменационной комиссии назначается ее секретарь» (виват многофункциональному творительному падежу). Или вот такое:
Любопытно, в курсе ли сам декан о таких своих прерогативах.
А вот это, прекрасное, кажется, создавалось специально (ничуть не сомневаюсь):
Но в целом больше всего похоже на щедринский «Устав о добропорядочном пирогов печении».
Так что отчетливо вспомнилась инициатива героя в «Истории одного города»:
Дождался своего часа Беневоленский. Что уж тут.
Иногда с ужасом думаю, что «История одного города» не только бессмертна, но будет становиться все бессмертнее и бессмертнее, вопреки всем законам логики. И воссияет во всем блеске, когда погрузится в пучину забвения не токмо четвертый сон Веры Павловны, но даже и слезинка ребенка.

А на этом вот месте я всегда спотыкаюсь. Знаю людей, убежденных в справедливости этого… скажем так, мнения; но среди них — ни одного, к кому оно относится:
И спи-отдыхай.
Вычитаем из шести часов аудиторные (или дистанционные, один черт) занятия — в среднем 4 часа в день (в сессию и наезды ОЗО — 8 и более, о приемной кампании лучше не будем) — и получаем максимум 1-2 часа.
Это на всю НИР с публикациями, научное руководство, груды методической продукции к каждому курсу, конференции, заседания–совещания, тесты, проверки письменных работ, переэкзаменовки, экспертную деятельность, магистерские программы, профориентацию, повышение квалификации, оргработу всех уровней, ведение «личного кабинета», ежегодную разработку новых курсов и учебных пособий по ним, которые следует грифовать в Московском УМО, и отчеты, отчеты, отчеты…
Ну да, надо же чем-то эти 1-2 часа занять.
И еще такой плюс имеется: всегда найдется чем развлечься не только вечерами, но также по выходным и в отпуск.

Наконец я окончательно увязла и вспомнила, что «нельзя полностью описать никакую систему, находясь внутри нее».
Ладно, у нас есть сейчас суперсовременные средства выхода за рамки субъективности.
Прогнала свою должностную инструкцию через «облако слов». Чтобы высветить, так сказать, приоритеты. Результат оказался… убедительным.
На самом видном месте скромно красуется: