Потому что больно. И эта боль висит между ними, когда они оба замолкают, не договорив. И прорывается, когда один из них совсем в раздрае. И от этого еще больше веришь в их дружбу. Когда того же Рудольфуса вспоминают, этого ощущения нет, т.к. он им все-таки чужой.
А еще так интересно смотреть на них, совсем мальчишек. Им ведь еще даже тридцати нет, а для меня они почти совсем мальчики.